Юбилей этот едва ли мы ждали всей страной. Не празднуется теперь всенародно ни день рождения Ленина, ни именины Троцкого. До Сталина дело вроде как еще не дошло. Забыты пламенные коммунистки Роза Люксембург и Клара Цеткин. Кто такие Тольятти и Торез, теперь надо разъяснять. С Карлом Марксом иначе.
Русский музей сделал к его 200–летию большую выставку. Не Музей политической истории, не Эрмитаж, стремящийся шагать в ногу с мировой интеллектуальной конъюнктурой (Маркса в этом году чествуют по всему миру), а Русский. Он один нам надежда и опора во дни, когда хочется отдохнуть душой, только без цыган и медведей.
Экспозиция эффектна и невероятна. Несколько сотен Марксов смотрят на вас с картин, плакатов, медалей, футболок, чернильниц, вентиляторов, репродукторов, ваз, блюд и прочих нечаянных носителей образа вождя мирового пролетариата. Вроде как везде он один и тот же, этот корпулентный бородач с высоким лбом, постигнувший тайны денег и человеческого общежития.
Но присмотришься — и оказывается, что Марксов–то вон сколько. Самый главный известен всем: ниспровергнувший капитализм хмуробровый титан, устремляющий дерзкий взор в прекрасное далеко бунтарь, гений, прозревший будущее пролетариата. Немного Бетховен, немного Толстой, немного Сократ, немного старичок–моховичок, он давно утомил всех, кто застал советские времена. От всех этих плакатов и транспарантов рябило в глазах. С брежневской эпохи у него появился закадычный двойник с перекошенной физиономией, выпученными глазами и взъерошенной бородищей. Рождение карикатурного Маркса было неизбежно.
Еще Герберт Уэллс, посетивший СССР на заре коммунистических свершений, поражался вездесущности бородатого лика и пригрозил сбрить марксову бороду. Есть и еще двойники. Любимица мирискусников и символистов Анна Голубкина увидела в философе стихийного мыслителя. Ехидный Николай Копейкин из группы "Колхуи" — злобного проповедника. Прототип Митька Дмитрий Шагин уверяет, что подпаивал философа, чтобы отвадить писать "Капитал". В общем, никто тут Маркса не видел, но руку приложили все. Так ведь и позабавиться можно, и слезу пустить о старых добрых временах. Для многих он как родной.
