Художник Михаил Шемякин поговорил с "ДП" о борьбе за большой котел со сладкой кашей, затухании веры в самих себя и о том, когда злоба перестанет цвести пышным цветом.
Михаил Михайлович, в нынешней России как–то не очень понятна роль интеллигенции и художника.
— Все смешалось в доме Облонских.
Художники должны подпевать или критиковать?
— Художники должны прежде всего творить, а не подпевать или критиковать. Сегодня художник не востребован государством. Творческая интеллигенция в СССР и творческая интеллигенция после перестройки — это, как говорят в Одессе, "две большие разницы". Искусство в Советском Союзе официально было объявлено идеологическим фронтом. "На войне как на войне". И люди, которые нарушали принципы социалистического реализма, объявлялись официально "идеологическими диверсантами". А что делают с диверсантами? Их уничтожают. Конечно, разумеется, 1960–е годы — это не сталинская эпоха, в которой с идеологическими врагами разговор был короток — 25 лет за решеткой или стенка.
Были ли по–настоящему преданные советской идеологии художники, музыканты, композиторы?
— В мое время — 1960–х годов — все давным–давно поняли, что идеи ленинской революции разрушены и втоптаны в грязь. Вопреки сегодняшней моде превозносить царский строй и считать революцию трагедией русского народа, я убежден, что революция была неизбежным ответом вопиющей несправедливости, господствующей в эпоху царизма. Много крови пролилось и со стороны белой России, и со стороны красной. Но революционное время родило и революцию в искусстве. Поэзия — Маяковский, Хлебников, Крученых; театр — Мейерхольд, Михоэлс; живопись — Малевич, Лисицкий; фотография — Родченко. И весь русский авангард, оказавший влияние на художников всего мира. В 1960–е годы уже никто не верил ни в светлые ленинские идеалы, ни в победу обещанного коммунистического рая, потому что было понятно, что все изолгались донельзя, и интеллигенция в том числе. Борьба с инакомыслием происходила на фоне идеологических декораций, но на самом деле она шла за большой котел со сладкой кашей.
То есть за госзаказы?
— Не только. Например, члены Союза художников боролись за государственные мастерские, которые выделялись тебе на всю жизнь, за творческие командировки. Если вы высоко стоите, то командировку в западные страны, если пониже — в страны соцлагеря. Для нонконформиста было больше шансов побывать в космосе, чем посетить Польшу или Болгарию.
Плюс ко всему происходила ежегодная закупка государством ваших произведений. Сегодня художник носится и не знает, кому "вбить" свои картинки, а в 1960–е государство закупало мазню официальных художников — постоянно. И эти блага Союзу художников надо было защищать, бороться с теми, которые могут к этому "сытному котлу" приблизиться и оказаться более талантливыми, более достойными этих привилегий. А техническая интеллигенция в то время уже начинала собирать потихоньку за копейки наши работы, и возникали вопросы к Союзу художников: разве у нас нет талантливой молодежи? Возникала атмосфера настороженности. И официальные художники начинали писать в идеологический отдел, который присутствовал в каждом творческом союзе. Туда писался донос на "левых" художников, который потом прямиком отправлялся в 5–й отдел (КГБ СССР — отвечал за борьбу с идеологическими диверсиями противника. — Ред.). Сегодня многие бывшие стукачи кричат: "Нас преследовал КГБ!" Да никакой КГБ вас не преследовал! КГБ являлся в данной ситуации исполнительным органом, преследовавшим нас, нонконформистов! Потому что кто на меня и мне подобных писал доносы? Кто требовал закрытия или ареста наших скромных клубных или квартирных выставок?
"Кто мне писал на службу жалобы? Не ты, да я же их читал…"
— Писали члены Союза художников. Кто закрывал все мои выставки? Союз художников. На меня накатаны тома доносов, которые подвели меня под 64–ю статью (статья 64 в УК РСФСР — "Измена Родине". — Ред.).
В сегодняшней нелегкой ситуации художники, скульпторы ищут тех, кто может им помочь. Например, нам помогает банк ВТБ. Но сколько таких? Раз, два и обчелся. А богатейших людей сотни, тысячи супербогатых, и десятки мультимиллиардеров, но они почти никогда ничего не дают на искусство, по причине необразованности и патологической жадности и стремления к наживе. Все очень сложно сегодня для художников. Поэтому к вопросу, услужлива ли сегодняшняя интеллигенция, — определенная часть интеллигенции всегда любит прогибаться (так устроен позвоночник), но проблема в том, что никто не жаждет, чтобы они перед ними прогнулись. Ты можешь прогибаться перед банком сколько угодно, а он, кроме пинка в твой зад, ничего не отпустит. А государство просто сказало: да пошли вы к шуту гороховому, раньше мы думали, что вы собой что–то представляете, а оказывается — ничего. Есть Союз художников, но я даже не знаю, где он находится, чем занимается. По–прежнему идет борьба за какие–то мастерские, но это все уже на комическом уровне. Мне, конечно, от этого очень грустно, хотя я верю, что по крайней мере в изобразительном искусстве должен произойти третий взрыв по закону метафизики. Говорят, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Сегодня наступает эпоха именно Духа, сложнейшая эпоха.
Эпоха Отца — самый большой метафизический взрыв — русская икона, которую вообще невозможно превзойти. Русские освободились от сухости византийской иконы и от слишком человечной и мягкой изобразительности древнегреческих икон и создали свой абсолютно неповторимый стиль, где все сошлось: цвет, форма, ритм, а изображение образа Бога "аки человека" было исключено. Допустим, в западных религиозных картинах, наоборот, Бог все время "очеловечивался". (Доходило до того, что писали в образе Богоматери своих возлюбленных.)
Потом была эпоха Сына, которую я ассоциирую с русским авангардом, оказавшим влияние на все мировое искусство. Я знаю, что явятся в России люди, которые будут собирать разбросанные камни. Возможно, это будут люди из глубинки, где еще сохранился настоящий русский люд, не зараженный денежной проказой. Нормальные люди, которые могут сидеть в столовке и рассуждать о высоком искусстве.
В поездках по регионам я вижу по–настоящему талантливую молодежь, с колоссальной энергетикой, которая, надеюсь, не будет подражать нелепому актуальному искусству. Мы беспрерывно дерьмо метаем в Америку и тут же во всем подражаем ей. А зачем! Мы что, не можем чего–то свое родить? Обязательно нужно выходить на сцену в цепях и петь на английском? Вот Шнур поет же на настоящем русском!
На очень, я бы сказал, русском.
— Мне он очень и очень симпатичен. Умен, талантлив, наблюдателен и независим. Мне близки мастера куртуазной поэзии… их лидер — Вадим Степанцов, у меня есть все его сборники. Это остроумно, злободневно и весьма неординарно.
Вы в России, можно сказать, наездами, а большое видится на расстоянии. Как меняется страна, с вашей точки зрения?
— Наездами или набегами?
Налетами.
— Налетами — это правильно! Был какой–то юбилей Собчака, на котором присутствовали Нарусова, Медведев, Путин и его окружение. Там показывали документальные кадры, Дворцовую площадь, митинг, который проводил Анатолий Собчак. Мы с Сарой (Сара де Кэй — жена художника. — Ред.) были потрясены: на экране — светлые, радостные лица, горящие глаза, то были люди, поверившие в демократию, в новую Россию. На сегодняшний день я вижу затухание веры в самих себя. Мне всегда тревожен всеохватывающий "квасной патриотизм". Ведь и лагеря, и аресты, и обыски, и психиатрические больницы, и принудительное лечение — все это строилось именно на квасном патриотизме, на поиске внешних и внутренних врагов, на чудовищном лицемерии!
И сегодня вновь раздается бубнеж о происках пятой колонны. Страну на глазах разворовывают, народ нищает, вымирает, а все ищут пятую колонну. Кто больше ущерба нанес — те люди, кто обворовал россиян на сотни миллиардов, если не на триллионы, или какая–то таинственная пятая колонна, которая якобы не сегодня завтра Россию погубит? Абсурд начинает потихоньку вползать в сознание сегодняшнего общества. А поскольку правительственное окружение очень сильно прикормлено, каждый сидит на крючке. Когда я узнал, что в деле Улюкаева (экс-министра экономики Алексея Улюкаева. — Ред.) возникла зловещая фигура Сечина (главы "Роснефти" Игоря Сечина. — Ред.), то я понял, что Улюкаеву будет худо. Сечина я знаю давно, и в моей судьбе и судьбе моего окружения он сыграл довольно страшную роль.
Но дело даже не в данном конкретном случае, а в том, что все, что творится, является показательным процессом, чтобы все видели: будь ты даже министром, но понадобится — и тебя мы отправим в места не очень приятные — особенно после ванн и вилл. Сиди на крючке и держи свою пасть закрытой, потому что знают: в любую минуту тебя возьмут за шкирку — и ты никто. Как сегодня действует чиновник в силу того, что воровство идет поголовное? Он думает только об одном: сколько он продержится в своем чине, сколько его задница просидит в этом кресле и, главное, сколько он успеет наворовать. Есть, конечно, среди них порядочные, честные, но их крошечный процент. Читаю на днях статью одного экономиста: "Неправильно были вложены деньги в пенсионный фонд, поэтому мы очутились сами знаете где". Нет, ты–то наверняка набит деньгами будь здоров как. Очутились "там" несчастные старики– пенсионеры.
Так что если говорить об отношении к сегодняшнему дню, то я с болью вижу, как разрушается Петербург, а наше сознание снова становится рабским. Это значит, когда вы хотите что–то сказать, то сначала начинаете думать: а можно ли?
Все время думаю о том, какие формы примет наше бытие. Что будет дальше. Ни в чем нельзя быть уверенным. Вот мне, например, Путин подарил вот это помещение, чтобы я здесь сделал мастерскую, друзей принимал и прочее. Я понял, что самое главное — это образование, и отдал это помещение под образовательный центр. И мы живем в постоянном страхе, что все отнимут. Уже несколько раз были попытки отобрать. Внизу находится стриптиз–клуб, а здесь можно сделать вместо выставок, допустим, шикарный ресторан или продолжение стриптиз–клуба.
Высоцкий и Пушкин при жизни были несогласными, а сейчас их заливают елеем. Это закон жизни, всегда так происходит?
— Ну, во–первых, елеем прямо так уж не заливают. Просто–напросто признали, что они действительно были мощнейшими талантами. И конечно, Пушкин есть Пушкин, а Высоцкий, при всей моей любви, — это Высоцкий. Да, грандиозная фигура. Но при этом Володя очень комплексовал, он меня замучил, когда Бродский написал ему на книге: "Великому русскому поэту". Приехал из Америки и говорит: "Ты посмотри, Мишка, Бродский назвал меня великим русским поэтом. Поэтом, понимаешь! Не бардом, Мишка!" День проходит, он опять с этой книжкой, и опять то же самое. Он меня достал этой книжкой, как говорят в России. Потому что его "макали носом" Евтушенко и Вознесенский. Высоцкий рассказывал мне смешную историю, как он собрал друзей и пригласил Вознесенского. Тот пришел, как всегда, в белом шарфе — почему–то любит интеллигенция эти белые шарфы наматывать — и с какой–то молодой поклонницей. Высоцкий вспоминал: "Я спел "Баньку по–белому", с напряжением так, у всех слезы на глазах… А Вознесенский, который сидел в другом углу, когда я кончил петь, медленно так по диагонали пересек комнату, положил руку на мне плечо и сказал: "Растешь".
Откуда у нас в России столько злобы и агрессии? Неужели во всем телевизор виноват?
— Нет, вы знаете, виновата судьба русская вообще. Мы здесь недавно сцепились по–дружески с журналистом, который когда–то был редактором газеты "Правда", был ярым коммунистом, а сейчас стал ярым белогвардейцем. А я неожиданно был объявлен им — большевиком. И вот мы с ним сидим, и он говорит: "Революция — это трагедия России", а я отвечаю: "Категорически не согласен". И мы начали спорить! Он мне: красные неистовствовали в своей злобе больше, чем белые! А я ему: да, согласен, они были более свирепыми, более беспощадными, чем белогвардейцы, чем даже казаки. Но что белые хотели от тех, кого они именовали смердом, быдлом? От тех, кто гнил в окопах, от тех, кто не забыл, что его любимую женщину барин, пользуясь правом первой брачной ночи, награждал гонореей? Кто терпел унижение, голод, нищету, бесправие! 80% "тех" были безграмотными. И вы хотите, чтобы эти люди, когда они дорвались до своих мучителей, ласково с ними беседовали? К сожалению, потом к власти прорвались карьеристы, подонки, садисты и мстительные ничтожества. И, продав идеалы революционного времени, начали истреблять цвет талантливого русского народа. Чем я, к примеру, мешал? Я был очень интеллигентный юноша, который занимался исключительно искусством, но помешал целому Советскому Союзу. Потому что шел неустанный поиск идеологического врага. Увы, поиск таинственной пятой колонны решено возродить в сегодняшней России. Сегодня многое начинает возрождаться. Помните страшные стихи Галича о возрождении культа Сталина?
Я открою окно, я высунусь,
Дрожь пронзит, будто сто по Цельсию!
Вижу: бронзовый генералиссимус
Шутовскую ведет процессию!
Он выходит на место лобное —
Гений всех времен и народов! —
И, как в старое время доброе,
Принимает парад уродов!
Жаль, что сегодня Галич почти забыт. А ведь его песни абсолютно четко ложатся на сегодняшнее время.
То есть злоба нас никогда и не покидала?
— Нет, не покидала, но что вы хотите — посмотрите за окно! Как может сегодня быть добрым человек из простой семьи? Его мамаша всю жизнь горбатилась на фабрике, папаша тоже. Они больные, живут в нищете, а он по телевизору смотрит, как отрываются богатые сынки — яхты, виллы на Лазурном Берегу, приобретенные новыми капиталистами. Вы думаете, он будет добрым? Мы сами воспитываем это больное общество. Меня часто спрашивают: а что делать для возрождения России? Я всегда отвечаю одно и то же: восстановить законность. И чтобы все были равны перед законом! В свое время мы очень много помогали Колпинской детской колонии. И выяснилось, что мальчишка, укравший велосипед или пиджак, получал 4 года колонии, если сумма украденного превышала 180 рублей. А в то время уже миллиарды воровали. И укравший миллиарды продолжал спокойно лежать в своей розовой ванне, думать о покупке очередной яхты. Вот когда вор, независимо от того, приближен он к президенту или нет, все равно сядет, тогда начнет восстанавливаться государство. И злоба перестанет цвести пышным цветом.
