Цена безопасности. Почему человеческая жизнь должна стоить дорого

Был такой сталинский нарком путей сообщения — товарищ Каганович. Он знал универсальную причину всех технических катастроф. У каждой аварии, говорил товарищ Каганович, есть фамилия, имя и отчество! Всегда найдется человек, "не подумавший" о последствиях, уверенный, что, если все обходилось сто раз, обойдется и в сто первый.

Но не обошлось.

Мысль о том, что у каждой аварии есть "фамилия, имя и отчество", актуальна не только для России. Вот уже 100 лет символом техногенной катастрофы остается "Титаник". Человеческий фактор в чистом виде, "фамилия, имя и отчество". Можно спорить о причинах аварии "Титаника", но причина гибели людей на тонувшем судне бесспорна — нехватка спасательных шлюпок. Их было ровно столько, сколько положено "по нормативу", а норматив уже устарел, но всем, имевшим отношение к эксплуатации судна, было проще ссылаться на действующие правила. Неужели они хотели потопить пассажиров? Конечно нет! Просто действовала обычная логика снижения издержек в сочетании с оценкой рисков. Сойдет и так. А вот не сошло.

С человеческим фактором есть и другая проблема. Представим, что проверки пожарной, технической, инженерной и прочей безопасности проводятся не раз в год, а раз в неделю. Да хоть каждый день! И пусть все проверяющие будут компетентные, неподкупные и так далее. И во время их присутствия все работает. Включается сигнализация, открываются двери.

Но инспектор ушел, и оказывается, что двери заблокированы, сигнализация отключается, а из гидранта куда–то исчезла вода. Но дверь не закрывается сама собой, и сигнализация не выключается сама собой, и даже зажигалка не чиркает сама собой. Есть "фамилия", которая это делает. Эта "фамилия" действительно хочет что–то сжечь? Конечно нет! Просто так получается. Когда есть объективное желание сократить издержки и занизить риски, все происходит само собой.

Беда в том, что технические средства спасения в сочетании с организационными мерами должны действовать не в тот час, когда их проверяет инспектор, а в ту единственную минуту, когда что–то горит или тонет.

Но есть и хорошие новости. Вы когда–нибудь слышали, чтобы катастрофа с жертвами случилась во дворце большого российского начальника? Не слышали и не услышите. Дворцы начальников хорошо оборудованы и надежно защищены. Их бдительно охраняют мотивированные профессионалы. Почему они так действуют? Потому что иначе оценивают издержки и риски. Если над начальником пролетит даже муха, персональные риски этих людей могут оказаться запредельными. Поэтому лучше потратиться на действительную безопасность, сколько бы она ни стоила.

Но когда риски не кажутся значительными, почему бы не сэкономить на безопасности?

Если мы наблюдаем какую–то техногенную катастрофу, последствия которой могли быть значительно менее серьезными, это значит, что издержки на предотвращение катастрофических последствий казались начальникам выше, чем риски таких последствий.

А как заставить начальника думать о последствиях?

Полвека назад экономисты Рональд Коуз и Гэри Бейкер предложили рассматривать различные правила обеспечения безопасности с точки зрения системы экономических стимулов.

Материальное наказание за последствия катастрофы должно быть таким, чтобы издержки на обеспечение действительной, а не мнимой безопасности на его фоне выглядели незначительными.

И начинать с оценки возмещения за утерянную человеческую жизнь. Оценка жизни нужна, чтобы у начальников, отвечающих за безопасность, не возникало желания этой чужой жизнью рискнуть.

Сколько платят жертвам катастроф в России? 1 млн, 2 млн, 3 млн рублей. Пусть даже пять. Но в США компенсация может составить несколько миллионов долларов. Потому что Америка богаче? Нет, в небогатой Индии базовая ставка возмещения составляет миллион долларов. На эту сумму ориентируются и власти, и страховщики, рассчитывая объем компенсации в результате различных аварий.

Десять лет назад экономист Сергей Гуриев публиковал расчеты, согласно которым компенсация за жизнь в России не должна быть меньше $1,5 млн. Это минимум, который может побудить начальника действительно думать о цене пренебрежения безопасностью сограждан. Стоимость человеческой жизни — это и есть главный показатель социально–экономического развития.