Надо сидеть и ждать. Станислав Белковский о новой эпохе политической истории России

Новость этой недели — заявление Ксении Собчак о ее выдвижении в президенты. Это все–таки пиар или это реально?

— Я с ней знаком со времен Болотной площади и проспекта Сахарова, то есть рубежа 2011–2012 годов. И уже тогда я почувствовал, что у нее есть политические амбиции, вплоть до президентских. Ясно, что это до какой–то степени должно быть согласовано с Кремлем, но это скорее зеркало ее амбиций, чем желание Кремля видеть ее на выборах. Она не считает, что будет президентом в скором будущем, но в стратегический перспективе она видит себя в качестве серьезного крупного русского политика.

Сколько она может набрать голосов?

— Это зависит от того, насколько ей удастся наладить эффективное взаимодействие с Кремлем. Возможно, 7–8%, если это взаимодействие будет налажено.

Алексей Навальный высказывался резко против ее выдвижения. Теперь, когда Собчак говорит, что может снять свою кандидатуру, если Навального допустят, может ли он ее поддержать?

— Алексей Анатольевич может поддерживать только себя и больше никого. Он никогда никакого политика не поддержит, если этот политик находится в его же нише. Он может поддержать Евгения Ройзмана на выборах губернатора Свердловской области, потому что сам не претендует на этот пост. Но на президентских выборах он не поддержит никого.

Означает ли выдвижение Собчак, что Навального теперь точно не допустят до выборов?

— Это несвязанные вещи. Я считаю, что с вероятностью 65% Навального не допустят до выборов, но это решение будет приниматься в последний момент.

Сейчас идет борьба концепций. Круги, близкие к Сергею Кириенко, нынешнему кремлевскому куратору внутренней политики, продвигают концепцию, по которой важны легальность и абсолютная прозрачность выборов, и в этом смысле критерий явки не так важен. Круги, близкие к бывшему куратору внутренней политики, ныне спикеру Госдумы Вячеславу Володину, считают обратное, что явка очень важна.

Если победит концепция Кириенко, то Навального не зарегистрируют. А если другая, то можно выдвинуть Навального. Собчак тут ни при чем.

Навальный получит в пределах 20%. Но, если верны и искренни тезисы, которые заявляет Навальный о том, что если он будет участвовать в выборах, то эти выборы должны быть признаны легитимными, тогда Владимир Путин может в любой стране мира потом заявлять, что лидер российской оппозиции гарантировал легитимность его избрания.

Посмотрела, что в прошлом году в интервью нашей газете — в "ДП", кстати, каждый год осенью выходят интервью с Белковским, так что практически цикл получается, — так вот, вы год назад еще не были полностью уверены, что на выборы пойдет Путин, и называли Медведева как возможного преемника. Сейчас вы на 100% уверены, что Путин пойдет на выборы?

— Нет, на 80%.

Кто может быть преемником?

— Преемником может быть и Медведев, и многочисленные охранники, в состав которых входят губернатор Тульской области Алексей Дюмин и губернатор Ярославской области Дмитрий Миронов.

Но если все же обратиться к этим 80%. Почему Путин еще официально не объявил о своем участии?

— Путин, будучи не стратегом, а тактиком, все ключевые решения принимает в последний момент, тем более оглашает их. Он огласит это в декабре, непосредственно перед истечением допустимого для этого срока. Ведь то, что это случилось 24 сентября 2011 года, было связано только с запредельным напряжением по поводу судьбы Дмитрия Медведева. А, скажем, в декабре 2007 года сам Медведев был выдвинут четырьмя партиями, если помните, тоже в последний момент. Поэтому сейчас будет или так, или альтернативный подходящий с точки зрения политики и пиара вариант — это 4 ноября, День России. Ну раньше уж точно нет никакого смысла выдвигаться. Куда торопиться?

В этом году по регионам прокатилась волна отставок губернаторов, может ли она дойти и до Петербурга? Насколько велика вероятность отставки петербургского градоначальника?

— Я считаю, вероятность есть, но не берусь оценивать ее количественно. Я исхожу из того, что Полтавченко был поставлен губернатором при Дмитрии Медведеве, и склонен придерживаться версии, что православные круги, близкие к Светлане Медведевой, играли в этом определенную роль. Это уже лишает Георгия Сергеевича какого бы то ни было иммунитета. Называются многие фигуры ему на смену. Долгое время назывался Максим Соколов, нынешний министр транспорта, который является креатурой Валентины Матвиенко. Но он сильно пострадал на истории с "ВИМ–Авиа", что уменьшает его шансы, хотя и не делает их равными нулю. Обсуждался Игорь Артемьев, глава ФАС, потому что было бы правильно отдать либеральной партии, например "Яблоку", такой крупный и знаковый для либерального лагеря регион.

Но самая изощренная интрига, которая обсуждается сегодня, — это назначение губернатором Дмитрия Медведева после президентских выборов. Причем если до инаугурации президента в мае будет восстановлен порядок формирования Совета Федерации, который существовал до 2002 года, то есть когда членами верхней палаты российского парламента становились губернаторы и главы Законодательного собрания регионов, тогда вполне реален сценарий, по которому Медведев становится губернатором Петербурга, потом сенатором, а потом спикером Совета Федерации. Это достойная замена его нынешнего премьерства, и такой сценарий, насколько мне известно, обсуждается. Это не означает, что он будет реализован, но он обсуждается.

Если будет все–таки принято решение менять главу правительства после выборов, то это вполне качественный сценарий с точки зрения этичного аппаратного перемещения Дмитрия Анатольевича как политического сына нынешнего президента. Де–факто Дмитрий Анатольевич не очень много теряет. Он становится на федеральном уровне из второго лица третьим, но при этом приобретает серьезный статус на региональном уровне, становясь главой его родного города, а это очень круто в любом случае.

Если будет реализован тот сценарий, о котором я говорю, то до мая Полтавченко останется. Но я не думаю, что он супердолговечен. С другой стороны, он занимал пост полномочного представителя президента в Центральном федеральном округе 10 лет. Как говорили про Вячеслава Молотова, председателя Совнаркома при Сталине, бюрократ системы "каменная задница". То есть он умеет работать на своей должности, и поэтому я не исключаю, что это уникальное умение и задержит его на некоторое время, более длинное, чем рассчитывают его потенциальные конкуренты и преемники.

А вообще я считаю, что Алексей Кудрин был бы неплохим губернатором Петербурга. Но это не соответствует его амбициям — он хочет быть премьером и больше никем. Не случайно он отказался от поста главы мегарегулятора, который создавался 4 года назад на базе Центробанка, и уступил этот пост Эльвире Набиуллиной.

Он мог бы получить этот пост?

— Есть определенные критерии этого поста в России. Во–первых, он должен быть абсолютно политически несамостоятельным и зависимым от президента. В случае Кудрина это условие уже не выполняется.

Второе — премьер не должен быть кумиром либеральной общественности, либеральная общественность не должна устраивать овации премьеру в противовес президенту. В случае Кудрина либеральная общественность устроит ему овации, может быть, даже без всяких определенных концептуальных и политических оснований.

И, в–третьих, физический рост тоже важен. В случае с Алексеем Леонидовичем не соблюдаются все три базовых условия назначения премьера, поэтому я не очень верю в такое развитие событий.

Вы как–то говорили, что по календарю Заратустры в марте 2017 года должна начаться новая эпоха политической истории России. Вот уже полгода прошло, но что–то ничего не заметно.

— Она началась. Ничего не должно произойти прямо сейчас. Надо сидеть и ждать. Надо ждать каких–то черных лебедей по Джону Стюарту Миллеру. То есть важных событий, которые изменят облик страны.

Это могут быть непредсказуемые результаты войны в Сирии, которая сейчас разворачивается очень не в нашу пользу, могут быть техногенные катастрофы, а может быть состояние здоровья лидеров. Что это будет, я не знаю.

Я только предчувствую, что какие–то перемены наступят в ближайшее время. И черные лебеди на то и черные, что их появление нельзя предсказать рациональным путем.

Россия может в ближайшее время выйти из Сирии?

— Не очень понятно, как это сделать. Если Россия сегодня или завтра выйдет из Сирии, то Башар Асад падет, а это будет огромным ударом по репутации Кремля и главное — уже не позволит объяснить, зачем вообще Россия входила в Сирию. Поэтому Россия увязла в Сирии. С учетом количества потерь там за последнее время — это потери на уровне генералов и полковников, которые оглашаются публично, и потери на уровне обычных солдат, которые не оглашаются, хотя, по неофициальным данным, за последние 2 недели погибло 80 человек, из которых 20 — это военнослужащие регулярной армии, а 60 — это наемники. Мы получили мини–Афганистан, войти в который было значительно проще, чем выйти из него.

Давайте еще пару слов о вас лично. Недавно у вас прошел обыск. Насколько это касается персонально вас, вы мешаете кому–то?

— Нет, я думаю, что кто–то сообщил ФСБ или Следственному комитету, что я имею какое–то влияние на Ходорковского. Это и было главной и единственной причиной обысков. Никаких финансовых отношений с Ходорковским у меня нет, и нет никаких документов, подтверждающих прямо или косвенно мое возможное участие в отмывании денег Ходорковского, по какому поводу и был обыск.

А вы имеете какое–то влияние на Ходорковского?

— Я думаю, что нет. Может быть, какое–то интеллектуальное влияние я на него имею, но не больше и не меньше, чем еще десятки людей, которые с ним время от времени встречаются и которых он считает умными.

Эксклюзивного влияния на Ходорковского у меня нет, конечно. Скорее в его окружении есть какой–то агент, который ранжирует людей по степени их возможного влияния на Ходорковского и поставляет информацию в ФСБ и Следственный комитет.

Павел Дуров, которого в последнее время цитируют по любому поводу, недавно рассказал о семи вещах, от которых он отказался. В Интернете многие откликнулись и поделились своими отказами. Есть ли у вас такие вещи, от которых вы отказались совсем?

— Я отказался от любых претензий на коммуникацию с Кремлем и любого другого присутствия власти в моей жизни.