Ластик для нарисованного долга

 

Автор: управляющий партнер "Лигал груп" Татьяна Падалко
Представляя интересы соучредителя должника в деле о банкротстве одного петербургского автодилера, мы столкнулись с тем, что вдруг откуда ни возьмись появился новый кредитор. И не кто–нибудь, а хорошо известный в наших банкротных кругах специалист по фамилии Андреев, который предъявил должнику требование на сумму 400 млн рублей. И мало того что это требование, благополучно включенное судом первой инстанции в реестр кредиторов, претендовало на существенную долю конкурсной массы, так оно еще неожиданно оказалось залоговым.
По легенде этого "кредитора", в правдивости которой мы изначально вполне обоснованно сомневались, право требования возникло на основе соглашения о совместном погашении задолженности, якобы заключенного в 2013 году, по которому наш должник обязался солидарно с основным заемщиком отвечать по его обязательствам. При этом сам основной заемщик был ликвидирован в том же 2013 году без всякого банкротства.
Мы долго думали, как доказать суду эту недостоверность. Заказывать экспертизу даты подписи? Это долго, а процедура идет, и затягивать ее никому не на пользу.
Специалисту нарисованность этого долга, а также обеспечивающего его залога была очевидна: сама форма предъявленного соглашения — "о солидарном погашении" — была продиктована тем, что простое и понятное поручительство нарисовать было уже нельзя, ведь по закону требование к поручителю нужно предъявлять до ликвидации основного должника.
А к 2015 году, когда у наших оппонентов, как мы предполагаем, и возникла необходимость в подконтрольном залоговом требовании, этот должник был уже давно стерт с лица ЕГРЮЛ. Именно для обхода этого неудобного для них ограничения пресловутый Андреев — человек очень талантливый в нашем банкротном деле — и придумал такую форму, как "соглашение о солидарном исполнении обязательств".
В черновиках апелляционной жалобы на определение суда о включении этого долга в реестр наши юристы написали тонны лирики, но было понятно, что это не то, что нужно. Тогда наш арбитражный управляющий сформулировал буквально три фразы, которые и решили исход дела.
Первая фраза такая: в тот самый момент, когда было заключено это соглашение, оно нанесло экономический вред. Не тогда, когда начались собственные проблемы у нашего банкрота, а в момент, когда его директор поставил (даже если допустить, что это он ее поставил) на документе свою подпись.
В чем заключается вред? Это вторая фраза: до заключения этого соглашения наш должник в случае добровольного погашения обязательств основного должника имел бы в порядке регресса право требования всей суммы долга. А по этому соглашению, как солидарный должник, он может взыскать с основного лишь 50% — это была третья фраза.
В результате апелляционная инстанция удовлетворила нашу жалобу, а на днях это постановление устояло в кассации.