Малый драматический суд. В чем посыл дела Серебренникова

Театрального режиссера, худрука московского театра "Гоголь–центр" Кирилла Серебренникова посадили под домашний арест. Сценарий истории привычен — странное дело о мошенничестве (с утверждением, что не было спектакля, который видели тысячи зрителей), возмущение творческой интеллигенции, взывания к Владимиру Путину, пафос обреченности в соцсетях, толпа сторонников у здания суда.

Сюжет "режим против художника" в России повторяется с завидным постоянством. Президент уже и лично, и через пресс–секретаря говорил, что цензуры быть не должно, но почему–то она все равно есть. Можно подключить верующих, можно позвонить в Большой театр и снять премьеру — формальных доказательств не будет, но потому и отвергается институт цензуры (который Путину тоже не раз предлагали ввести), что вся идея — в отсутствии формального подхода.

Закон, какой бы он ни был, — это правило, а если вместо правил — абстрактные морально–этические нормы, начинается произвол. Кого хочу — посажу, кого хочу — помилую; а цензуры при этом нет, нет и особенной стратегии. "Нуреева" отменили, а "Матильду" Минкульт с удивительным упорством отстаивает.

Отношение к процессу Кирилла Серебренникова — вопрос доверия к правосудию.

Провластные СМИ вопиют: почему, мол, в прочих странах актеров и режиссеров могут сажать за какую–нибудь неуплату налогов, а наши считаются неприкасаемыми? Ответ простой — потому, что это прочие страны, в которых отношения власти и общества устроены на несколько иных принципах. У нас, бывает, министра обороны и его боевую подругу судят–судят показательно, а потом раз — и никто не виноват! Или главу таможенной службы привлекут по уголовному делу, на всю страну покажут залежи наличности — а потом как–то так выходит, что все в порядке, извините за беспокойство. А другой вице–премьер катает собак на самолете, и никаких вопросов.

Неприкасаемые есть, и правила не для всех. Из–за таких казусов причиной громких дел россияне готовы видеть что угодно, но не деньги.

Кирилла Серебренникова преследуют, таким образом, в назидание. Весь ребус в том, кому и зачем. Чиновники вроде ни при чем, для масс Серебренников не Михалков — не та известность.

Столичная интеллигенция единодушно пришла к выводу, что арестом режиссера власть пытается запугать перед выборами ее, интеллигенцию. Хотя как двигатель революции она совсем плоха, да и Серебренникова оппозиционером не назовешь (больше того, половина поддержавших его творческих деятелей были доверенными лицами Путина, а другой половине баррикады в страшном сне не привидятся), но пусть будет и такая версия. В конце концов, Кремлю, может быть, уже и некого больше запугивать.

Все думают, что Кремль плетет против кого–то интриги, но, похоже, главный посыл в другом. Может быть, Кремль показывает, что ему уже на все наплевать: на выборы, на собственных доверенных лиц, на "мастеров культуры", на международное, да и вообще на чье–либо мнение. Если Крым — наш, то все позволено, этот несложный месседж власть транслирует уже не первый год, а мы все никак не можем в него поверить.