В Петербурге удивительным образом растет спрос на этническую и world–музыку. За ним растет и предложение. Сразу два немаленьких фестиваля наступают друг другу на пятки. 12–13 августа оупен–эйр "Музыки мира" пройдет в парадном дворе Шереметевского дворца, что на Фонтанке. 9 сентября Юсуповский сад на Садовой оккупируют две сцены фестиваля "Части света". Непривычные, но соблазнительные локации в самом центре города, ворох труднопроизносимых имен на пестрых афишах, схожая стратегия на тему "вершков и корешков" (то бишь включения всяческих народных традиций в общеупотребительные музыкальные контексты) — казалось бы, опасное получилось соседство. Но фестивали эти друг другу не конкуренты. И не потому, что имя Бориса Гребенщикова — арт–директора и полноценного участника "Частей света" — априорно отменяет всякое соревнование.
Два фестиваля — про разное. "Музыки мира", несмотря на мир в названии, про Россию. Героев фестиваль ищет на просторах собственной страны, настоящей и бывшей, смотрит больше на Восток, чем на Запад. В лайнапе 2017 года помимо башкирского квартета "Йатаган" или знатных бурят "Намгар" и Uulzalga (постджазовые французы Кристиан Бойе и Филипп Балатье тут скорее приложение к бурятскому музыканту Виктору Жалсанову) появилась казахская группа Tigrahaud. Ничего странного: в сознании постсоветского человека они все еще свои — как и армяне, азербайджанцы и прочие киргизы, которых, по слухам, организаторы тоже зазывали в Петербург. "Части света" же, в полном соответствии с названием, про весь свет и его самые надежные этно–бренды: аргентинское танго — так уж от мастера бандонеона Хуана Хосе Мосалини, жиги и рилы — значит, рафинированная группа Flook из Ирландии, туарегский блюз — образцовый Terakaft из Мали.
"Музыки мира" делает Музей театрального и музыкального искусства ради пропаганды своей экспозиции музыкальных инструментов. Отсюда страсть к коллекционированию раритетов: участники везут с собой целые букеты диковинных инструментов (от думбыры до ятаги, от кобыза до мянкере), о которых обязаны рассказывать во всех подробностях на специальных воркшопах. Да и поют здесь строго традиционно: горловое пение, русский фольклорный вокал, бурятско–монгольский стиль… В "Частях света" правила попроще: достаточно легкого национального колорита, как у грузинской супергруппы Mgzavrebi, или акустической экзотики новейшего происхождения, как у австрийского первопроходца игры на ханг–драме Manu Delago. Плюс высочайшие рейтинги и безупречное мастерство, разумеется.
Будь ты фестивальным профи, как компания "Светлая музыка", или музеем с естественной претензией на музейную же всеохватность, личные вкусы не спрячешь. Программы двух этно / world–music фестивалей, как зеркало, отражают своих организаторов, и это картины разных миров. У БГ — сплошь свет, позитивные эмоции и старые друзья (вроде британской ска–группы The Beat, которых Борис Борисыч слушает с 1980–х). Как тут самому не спеть с давними соратниками, как минимум с Брайаном Финнеганом из Flook? БГ и споет с кем захочется: точное количество участников концерта "Аквариум International" держится в секрете.
Атмосфера "Музык мира" посуровей будет. Поморская свадьба у проекта Yarga Sound System звучит меланхолично, как ледяное озеро. Алексей Зубков (Zubkerman) терзает электробалалайку в немилосердном даб–техно. Фолк–рок–проект "АЛЁNА" вокалистки ДДТ Алены Романовой — грозный стадионный рок с мощным вокалом и перегруженными гитарами, даже самые прозрачные песни Алены, по ее признанию, не больно–то жизнерадостны. Программы восточных гостей бодры и веселы, но и они наполнены жестким драйвом, который в "Частях света" будто бы не очень привечают.
Впрочем, исключение: единственный российский участник фестиваля БГ — это группа "Ят–Ха" во главе с самым басистым горловым певцом всех времен Альбертом Кувезиным. Тувинские этно–рокеры никогда не отличались мягким обращением с инструментами и слушателями, в том числе на "Музыках мира", где они успели побывать в 2016 году. В их лице мы наблюдаем первое пересечение эстетик и фокус–групп двух фестивалей, последнее ли оно? Этномузыкальный мир тесен, так что едва ли. Да и межнациональный мир, сохраняющий равновесие вне всякой политики, стал очень хрупок — так что тем более.
