История с массовой реновацией в Москве и связанных с ней протестов, очевидно, должна показать регионам какой-то пример: то ли быстрого перемещения жителей в счастье, то ли, наоборот, наплевательского к ним отношения. Но пока нервические телодвижения столичной мэрии внушают скорее все больше страха.
Митинг против сноса хрущевок, прошедший в Москве в минувшие выходные, оставил всех в растрепанных чувствах. Организаторы немедленно впали в традиционный постмитинговый невроз и начали рефлексировать на тему удаленного с митинга Алексея Навального, выясняя, вместе или порознь нужно бороться с неправедной властью. А наблюдатели узрели, как мэр Москвы Сергей Собянин сразу после митинга запустил на сайте мэрии голосование по реновации и решили, что это означает начало конца и отказ от обещанного диалога, потому что не было еще случая, чтобы такое голосование окончилось бы не в пользу властей.
В общем, интересные события происходят. Уже несколько месяцев тема тотальной московской реновации не покидает новостных рейтингов, так что вся страна имеет возможность следить за происходящим.
Москва уже довольно давно для остальных регионов превратилась в место, где все время ставятся удивительные и непонятные никому эксперименты. То к столице вдруг прирежут здоровенный кусок земли, толком не объяснив ни зачем это было нужно, ни почему прирезали именно таким странным образом, то ларьки за одну ночь снесут, то Сталина в метро повесят, то платную парковку ввернут, то вот теперь задумали половину города снести и застроить заново.
Новый мэр Сергей Собянин (который, несмотря на то что правит столицей уже 7 лет, все еще "новый") как будто никак не успокоится, пока не переплюнет предыдущего мэра Юрия Лужкова и не сделает что-нибудь совершенно ослепительное, от чего все приезжие будут восхищенно крутить головой и приговаривать: "Ну Сергей Семеныч, ну дает!".
Наблюдать за этими экспериментами увлекательно, как за сериалом; результат же как будто вторичен по отношению к процессу. Проекты с помпой презентуют один за другим, а потом как будто забывают. Задумали, к примеру, создать в Москве международный финансовый центр, не получилось, ну и ладно, давайте лучше коттеджи построим. Придумали соорудить новый парламентский центр, огромный и красивый, — нашли место, провели конкурс проектов, с шумом выбрали, с еще большим шумом отменили, теперь и вовсе непонятно, что там с этим центром. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко вообще говорит, что это пока не очень актуально. Даже Химкинский лес толком не вырубили.
Конечно, и в других городах можно отыскать перечень неудавшихся и скандальных проектов. Но нигде больше нет ни такого размаха, ни денег, ни медиаподдержки. Разве только знаменитый стадион на Крестовском острове может сравниться.
Реновация, возникшая с той же легкостью, что и предыдущие проекты, выглядит очередным номером этого непрекращающегося строительно-политического карнавала. Сопровождающие ее протесты — обязательной программой.
Чувства провинциального зрителя противоречивы. Неприязнь и зависть к "жирующей" гиперактивной столице вступает в противоречие с надеждой на то, что и в глубинке когда-нибудь вместо халуп построят что-нибудь новое и современное; но тут примешивается и страх — а ну как и правда выгонят на мороз, на окраины, как пугают оппозиционеры? Одно дело поддерживать политику партии в Сирии и Донбассе, совсем другое — трястись над собственными квадратными метрами.
Москва стала внушать страх, занимать ту нишу, которую обычно в массовом сознании занимал Запад. Непонятный, но манящий. Манящий, но пугающий. Хочется одновременно бежать и туда, навстречу зарплатам и уровню жизни, и оттуда, от мигрантов и терактов. Но главное, что точно ясно — это то, что там все не как у нас.
Петербург в этом смысле может чувствовать себя спокойно — здесь подобные наполеоновские планы незаметно, но верно придушиваются; и реновация, и реконструкция исторического центра, и небоскреб в центре, все это уже было и благополучно утопло. Вряд ли спустится свой Собянин и в любой другой регион, даже тот, где ему были бы рады, — денег больше ни у кого таких нет и не предвидится.
Москва, очевидно, должна показать стране какой-то символический пример неопределенного пока содержания: то ли массового перемещения жителей в страну счастья, то ли, наоборот, наплевательского к ним отношения. Различаются наверняка и эмоции граждан и начальства — любой губернатор, глядя на митинги, должен мысленно перекреститься и отпихиваться от реновации обеими руками, ведь не только размер бюджетов, но и опыт общения с недовольными горожанами и репрессивные возможности его несравнимы со столичными.
Пока московская мэрия носится, ломая декорации, по своей герметичной сцене, от вихря беспорядочных актерских взмахов лучше уклониться. Но вот как вести себя, если из той же Москвы прикажут все-таки сносить, совершенно непонятно; что же тогда будет со стабильностью, единственной ценностью глубинки?
