К ответу по долгам

Усиление персональной ответственности руководителей и собственников бизнеса является устойчивой тенденцией законодательства последних лет. Одним из актуальных проявлений этого тренда стало изменение норм о субсидиарной ответственности при банкротстве, произошедшее в 2016 году. Среди изменений можно выделить три концептуальных.

Во–первых, расширено понятие контролирующего лица. Кроме директора или учредителя к контролирующим отнесены лица, способные оказывать влияние на руководителя и топ–менеджмент в силу родства или свойства либо должностного положения. Это дополнение было попыткой решить проблему ответственности номинальных директоров, при которой настоящий выгодоприобретатель незаконного вывода активов банкрота оставался вне зоны действия закона. У кредиторов появилась возможность возложить ответственность на непосредственных виновников банкротства компании, даже если они де–юре с ней не связаны.

Второе изменение состоит в возможности предъявления требования кредитором к бенефициару не только во время рассмотрения дела о банкротстве юрлица (как было ранее), но и без него. С июля 2017 года это станет возможным также в случае возвращения судом заявления о банкротстве или прекращения производства по делу о банкротстве в связи с отсутствием средств на процедуру, а также в течение 3 лет с момента завершения конкурсного производства и ликвидации организации.

Ранее законодательная возможность привлечения контролирующих лиц к ответственности вне банкротства отсутствовала, но при этом в судах общей юрисдикции существовала устойчивая практика перенесения на руководителей налоговых долгов организаций.

Внесенные изменения в закон о банкротстве исключают впредь рассмотрение данных споров судами общей юрисдикции, поскольку установлена подведомственность таких споров арбитражным судам. Это повышает шансы добросовестных руководителей доказать отсутствие оснований для возложения на них ответственности.

Позитивным является получение коммерческими кредиторами равных возможностей с налоговыми органами по заявлению требований вне банкротства.

Впрочем, практика взыскания налоговых долгов компаний с руководителей и учредителей не прекратится. С начала 2017 года налоговые органы получили право взыскивать долги фирм с физлиц в общем налоговом порядке, если на них переводилась выручка или другие активы. Здесь возникает проблема соотношения налогового порядка взыскания долгов компании с контролирующего лица и порядка, предусмотренного законом о банкротстве.

Во–первых, предъявление требований в налоговом порядке при банкротстве повлечет преимущественное удовлетворение налогового органа. Во–вторых, возникает риск двойного взыскания, поскольку формально правовые основания различны, дела подлежат рассмотрению разными судами, предмет доказывания тоже не совпадает. Но по существу речь идет об одной и той же задолженности юрлица.

Третье изменение — новая возможность распределять взыскиваемую с контролирующих лиц сумму напрямую между кредиторами. Нововведение позволит решить одну из самых больших проблем — преодоление ответственности в результате продажи требования к контролирующему лицу из конкурсной массы за копейки в сравнении с суммой взыскания. Каждый кредитор будет вправе сам распоряжаться своим требованием, что повысит заинтересованность кредиторов.

Самый болезненный вид ответственности арбитражного управляющего — административная. Любое нарушение закона о банкротстве влечет ответственность по статье АК. А там недавно изменились санкции, и сегодня мы имеем от предупреждения до дисквалификации. В 2016 году у нас половина наших протоколов, которые были направлены в суды, были рассмотрены, и суд не применил никакого наказания, а применил ст. 2.9 — малозначительность. В Башкортостане было 16 дисквалификаций, а у нас — одна. Арбитражные управляющие кивают головами: действительно, за что нас наказывать? Подумаешь, пропустил какой–то срок, ну и что?

Росреестр — пугало для управляющих. Должники и кредиторы пишут нам жалобы по малейшему поводу, выискивая нарушения. Когда у него одна процедура, он может уследить и не допускать никаких нарушений. А если их 10? Он, конечно, может нанять 10 помощников, но помощник помощнику рознь. Пользуются этим и должники, и кредиторы — направляют свои жалобы. Мы вынуждены реагировать. В старой редакции закон позволял самостоятельно выносить постановление об административном правонарушении. Сейчас можем только составить протокол. Если бы могли, мы и сами бы применяли норму о малозначительности. Потому что нарушение в 1–2 дня сроков публикации ничьих прав не затрагивает. А в данном случае мы вынуждены заниматься составлением протоколов и направлением их в суд. Эта наша техническая функция используется кредиторами. Был пример: в одной процедуре не перешли из стадии наблюдения в стадию конкурсного производства, решили предприятие сохранить. А банк, который заинтересован получить свои 10–12 млн рублей здесь и сейчас, завалил жалобами все инстанции. Ему не важна судьба людей, предприятий.

Все организации–банкроты, имеющие долги по заработной плате, находятся на контроле прокуратуры города. Мы постоянно заслушиваем районных прокуроров и требуем от них полной информации по банкротным предприятиям. Поэтому я призываю взаимодействовать с районными прокурорами, давать им полную картину по процедуре. Если мы видим противодействие, мы вынуждены направлять материалы в полицию и в Росреестр для принятия решений. Впрочем, таких управляющих, которые противодействуют проведению проверок, немного, но они есть. И есть успешная практика привлечения их к ответственности.

Практика по уголовным делам о преднамеренном и фиктивном банкротстве крайне мала. За 2016 год у нас было всего 11 таких дел, в суд с обвинительным заключением передано лишь два. Почему? В первую очередь из–за крайне затрудненного доказывания. Из закона не ясно, какие документы, какие иные доказательства нужны для признания вины по этим статьям.