Лев Лурье вспомнил морской термин «поворот все вдруг». И все потому, что ситуация вокруг Исаакиевского собора развернулась самым невероятным образом.
На этой неделе произошло явление, которое во флоте называют поворотом "все вдруг". Этот маневр, учит нас Морской словарь, характеризуется тем, что при одновременном повороте кораблей строя изменяется как направление движения, так и угол строя. При этом пеленг остается постоянным. Одни и те же люди по одному и тому же поводу в позапрошлый и прошлый уикенды говорили прямо противоположные вещи.
Все изменилось, когда яко тать в нощи материализовался некий анонимный источник в Кремле и сообщил городу и миру: "Решение о передаче Исаакиевского собора церкви не было согласовано с президентом РФ Владимиром Путиным, хотя сейчас глава государства в курсе сложившейся ситуации. Спор вокруг Исаакиевского собора можно решить путем компромисса при условии совместного использования объекта светскими властями и церковью". В Смольном сообщили, что не имеют обыкновения комментировать "анонимные источники". А горячий приверженец немедленного изгнания музея из Исаакия спикер Макаров заявил: слухи, домыслы, вымыслы, а также ссылки на так называемые анонимные источники, которые, как правило, являются откровенной провокацией, не комментирует. Полтавченко и Макаров оскоромились, это стало ясно уже в выходные. В немилость у федеральных каналов и комитета по этике Госдумы попал Виталий Милонов, думавший подзаработать на Исаакии еще немного известности. С извинительными заявлениями выступили в патриархии и митрополии. Лед тронулся, затрещал и заскрипел.
На богослужении в Исаакии архиепископ Петергофский Амвросий выступил с примирительных позиций: "Мы, петербуржцы, разделяемы сегодня разногласиями, основой которых стал спор о юридическом статусе этого великого и святого места. Разделяю тревогу и надежды и тех и других. Благодарю сотрудников музея, которые из года в год кропотливо, усердно и профессионально поддерживают собор в том величественном состоянии, в котором он сегодня предстает нам. Хочу попросить прощения и за тех, кто в прошедшие недели был несдержан в словах и эмоциях, недостойно высказывался о людях, подавал соблазн и, думая, что защищает, наносил вред Церкви". Смирившийся было с потерей собора его директор Буров заявил: "Хоть что–то происходит, и хоть где–то нас услышали".
Думается, что поворот в истории с Исаакием связан с двумя причинами. Первая — отношение к клерикальному наступлению в бюрократической среде. При царе церковь являлась частью государственной системы. Патриарха не было, митрополитов и епископов назначали чиновники Святейшего Синода. Это учреждение было идеологическим и транслировало мнение государства посредством духовных пастырей, находившихся фактически на государственном содержании. Святейший Синод обладал своим цензурным ведомством, имел право запрещать книги и статьи, не допускать собрания богоборческого содержания. Но никакой самостоятельности клир не имел, политику определяли люди гражданские.
Усиление нынешней, независимой от государства церкви потенциально опасно. Патриарх в такой структуре может превратиться в аятоллу, а Россия — в Иран. В Петербурге, где Варсонофий явно "продавил" непопулярное решение по Исаакиевскому собору, мы видим такую эволюцию отношений светской и церковной власти. У церкви есть своя, независимая от чиновников агрессивная группа поддержки, способная вывести на улицы пусть небольшие, но вполне готовые к насилию боевые группы — казаков, болельщиков, уличных бойцов из "Сорока сороков". Истерическая реакция Дмитрия Киселева на требование НОД перестать рекламировать в СМИ американского президента Дональда Трампа, подтверждение, что штатные пропагандисты чувствуют, что их подпирают и могут в конце концов вытеснить агрессивные воцерковленные идеологи.
Вторая причина — угроза политической стабильности. Конфликт на ровном месте, где на одной стороне — десятки тысяч оскорбленных хамством властей горожан, а на другой — грозящие прямым насилием околоцерковные экстремисты, чреват: экономический кризис, на носу президентские выборы, а от того, в чьем ведении будет находиться Исаакий, несколько следующих лет ничего не изменится. В 2017–м не надо забывать 1917–й, следующая революция в России начнется, скорее всего, не с Болотной, а с Манежной. Когда "Невский фронт", подобно кронштадтским братишкам 100 лет назад, выйдет на улицы города, ахать будет поздно. В Кремле это, к счастью, поняли. В Петербурге трудно "продавить" непопулярные у горожан решения. Надеемся, что те, кто хочет заграбастать Исаакий, Национальную библиотеку и Европейский университет, за последнюю неделю в этом удостоверились.
