О традициях, Александре Суворове и клюкве

На Руси традиционно встречают по одежке, а в вашей фирме, надо полагать, в первую очередь обращают внимание на ноги: во что человек обут?

— Лично я предпочитаю смотреть в глаза: не бегают ли? А потом уже перевожу взгляд на ноги. Хороша ли обувь, нова ли, чиста ли? Профессиональная привычка. В действительности обувь многое может сказать о хозяине, поэтому она давно перестала быть для меня лишь безликой частью гардероба.

И вы, Андрей Васильевич, готовы, не побоюсь этого слова, обуть всю Россию?

— Этот слоган придумали в 1990–е годы другие люди, но могу с ним согласиться. Разумеется, с некоторыми оговорками. Без негативного подтекста, который у нас порой вкладывают в слово "обуть".

Как "обувная" идея пришла вам в голову?

— Случайно.

Так бывает?

— У меня получилось… Как говорит Владимир Путин, везет тому, кто везет.

Тогда давайте с начала, с вашего детства. Босоногого, надо полагать?

— Не сказал бы. Не было мое детство ни голодным, ни босоногим. Сколько себя помню, всегда имел трудовую копейку. Лет в пять уже разносил телеграммы по Токсово, помогал маме–почтальону. За хорошую новость адресаты могли и рубль отвалить. Заработанное аккуратно складывал в копилку–свинку…

А родился я в селе Петровском Приозерского района Ленинградской области. Первое время мы жили в деревне Ромашки на берегу Вуоксы, речки сказочной красоты. Говорят, легендарный кооператив "Озеро" базируется где–то неподалеку, но я не проверял.

Недавно, к слову, наш холдинг стал спонсором футбольной команды "Тосно", играющей в Первой лиге и рвущейся в топ–дивизион. Дань моим детским воспоминаниям по Ленобласти.

Во второй класс я пошел уже в Поддорье. Это Новгородщина. Отцу предложили возглавить районный узел связи, и он согласился, поскольку неподалеку находилась его родная деревня Заручевье. В Поддорье я провел следующие 10 лет жизни. На лето перебирался в деревню. Если где–то на земле и есть рай, то там, в Заручевье.

Нас у родителей было трое. Кроме меня есть младшая сестренка Маша, а старший брат Алексей погиб в 27 лет. Если взять мое поколение да с карандашом пройтись по списку одноклассников и друзей детства, окажется, что половины мужиков нет на белом свете. Паленая водка, наркотики, аварии в пьяном виде, драки с поножовщиной, тюрьма, зона… Банально и, увы, печально.

В принципе и я мог не дожить до своих лет. Мы с пацанами регулярно шастали по лесам, где в Великую Отечественную шли жестокие бои, искали старые боеприпасы, ржавые патроны, вытапливали из них тол на кострах. Чуть ошибся — ба–бах! Мне повезло, уцелел, хотя и побило немного. Другим досталось больше.

Чем знаменит наш край? В соседнем районе родился пионер–герой Леня Голиков, его имя в советское время знал любой школьник. Из этих мест в блокадный Ленинград в феврале 1942 года ушел партизанский обоз. Двести двадцать подвод, груженных зерном, крупой, мясом, маслом… Как они по немецким тылам преодолели 300 верст до Питера, перешли линию фронта? Загадка!

Поддорье от Заручевья далеко?

— Двадцать один километр. Летом ходил пешком, зимой бежал на лыжах. Милое дело! Встал в колею — и вперед! Только успевай отталкиваться. Самая большая неприятность, если вдруг прошла машина и песок по дороге раскидала. Суши весла! По целине лыжню прокладываешь или снимаешь лыжи и идешь на своих двоих.

Родители спокойно отпускали одного?

— Другое время было. Советское, безопасное. По крайней мере никто не отводил меня за ручку в школу. Пара километров разве расстояние для деревенского мальчишки? Лет с пяти мы принадлежали сами себе. И ничего, выросли. А сейчас страшно ребенка на детскую площадку во дворе отпустить без присмотра.

Раньше в Поддорском районе жило тысяч десять народу, сейчас, даже по официальным данным, осталось в два с лишним раза меньше — 4172 человека. И это на 3 тысячи квадратных километров, где смогли бы разместиться 150 таких государств, как княжество Монако… Думаю, если пересчитать, и 4 тысяч жителей сегодня в районе не отыщешь. Дай бог, тысячи три наберется. Часть людей прописана по селам, но давно уехала в другие края в поисках лучшей доли. Поддорье — самый малочисленный и бедный район в области. Работы нет, тем, кто окончательно не махнул на себя рукой, нечего там ловить. Молодежь при удобном случае бежит в Москву, СПб, Великий Новгород или Старую Руссу. Это ближайший населенный пункт, до него 60 верст. Как говорится, дорога накатанная. Уехавшие почти никогда не возвращаются назад. Билет в один конец.

Жаль. В России много красивых мест, не спорю, но у нас они особенные. Лет тридцать назад создали Рудейский природный заповедник для сохранения и изучения болот южной тайги, спасения редких и исчезающих растений, птиц. В принципе можно было бы организовать модный сегодня экологический туризм, придумать другие, не слишком затратные, но эффективные программы, чтобы получать живой доход в местный бюджет и создавать рабочие места. Только кто будет этим заниматься?

Власть палец о палец не ударит, я уже проверял, когда 3 года назад попытался что–то сделать для Поддорья. Устал смотреть, как район медленно, но верно загибается, без громких слов о благотворительности и социальной помощи решил помочь делом.

Наивный! Столкнулся с дикой коррупцией, влез в жесткий конфликт с командой губернатора, потратил кучу личных денег, ничего не добился, плюнул и ушел.

Капитулировали?

— Как говорится, не дождетесь! Перегруппировка сил. Шаг назад, чтобы сделать два вперед.

Удивительно, но за два с половиной года при своем опыте и возможностях не смог добиться и десятой доли того, что планировал. В конце 2016–го новгородские СМИ начали писать, будто Павлов приехал, чтобы денег заработать, извлечь коммерческую прибыль или, на худой конец, попилить казенные бабки. Хотя в первый же год я зарегистрировал в Поддорье фирму, выписал себе 100 миллионов рублей дивидендов, чтобы на месте заплатить НДФЛ, сверх этого вложил еще кучу собственных средств в ремонт и восстановление социальных объектов. А в ответ услышал, что я, оказывается, вознамерился сделать политическую карьеру и покушаюсь на место главы района. Предел мечты! При условии, что годовой бюджет Поддорья составляет 147 миллионов рублей и львиная доля суммы идет на здравоохранение и образование…

Почитайте, к слову, доктрину Даллеса, где сказано о России: "В управлении государством мы создадим хаос, неразбериху. Будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого…"

Если интересно, потом подробнее расскажу, с чем мне пришлось иметь дело на малой родине.

Вижу, задели вас земляки–чиновнички за живое.

— Еще бы! Поддорье особая страница в моей биографии, проведенные там годы стоят особняком.

После десятого класса я поехал поступать в филиал Московского института физкультуры в Великих Луках. Отдал документы на отделение футбола, на котором когда–то учился самый титулованный российский футболист Дмитрий Аленичев. Умные люди советовали идти на легкую атлетику, мол, там больше шансов. Но я был молодой, не хотел отказываться от мечты. Ну и завалился на первом же экзамене. Точнее, меня отсеяли вместе со всеми чужаками, оставив лишь своих. Поначалу я вообще не понял, что произошло. Мы пятнадцать минут побегали с мячом, поиграли в футбол. Нам сказали: спасибо, все свободны, списки допущенных до следующих экзаменов вывесим. Свою фамилию я там не нашел…

На 15 мест претендовали 53 человека, в том числе 14 воспитанников великолукской детско–юношеской спортшколы. Плюс сын тренера команды из соседнего города. Вот они–то и поступили, а остальных отшвырнули в сторону.

Было обидно. Лет с десяти я серьезно увлекался футболом, участвовал в турнире на приз клуба "Кожаный мяч", играл на первенство области за местную команду "Заря". Мы сами косили поле, известью рисовали разметку, подсыпали в штрафной площадке опилки, чтобы вратарям было мягче падать, из старых китайских термосов мастерили защитные щитки, привязывали их к ногам резинками от трусов. У меня были шестишиповые советские бутсы, потом где–то увидел модные "адидаски" с белой подошвой и тринадцатью шипами и запал. Не успокоился, пока в Великом Новгороде не достал себе такие же. Нас тренировал Яков Магомедкеримов, фермер–дагестанец. Классный был мужик, нереальный трудяга. В 1980–е годы он выиграл конкурс на лучшее фермерское хозяйство и получил право на покупку "Москвича–412". Это было событие для села!

Дядя Яша много мне дал. Он любил спорт и детей, даже не знаю, что больше. Погиб в начале 1990–х, когда я служил в армии. Рассказывают, местные бандиты подстроили аварию и насмерть сбили Магомедкеримова. Он им мешал…

Строго говоря, Новгородская область — одна из самых криминальных в стране. Была да, пожалуй, и остается. Дагестан с Чечней отдыхают. И бандитский Петербург в придачу. У нас даже выходили книжки с не менее красноречивыми названиями: "Новгородское Чикаго" и "Финал новгородского Чикаго".

Край, повторяю, бедный, затерянный между Москвой и Питером, вот и дрались за любой кусок, включая самую маленькую и скромную палатку. Авторитеты подмяли под себя Новгород, никому свободно дышать не давали. Без разрешения братвы люди не могли спокойно купить машину в личное пользование. Не утрирую! Погуглите в Интернете, сами увидите. Когда торговая сеть "Эльдорадо" попробовала зайти в город без спроса, ей магазин сожгли. И никто концов не нашел. Скорее, даже не искал. Нескольких директоров торговых точек расстреляли за излишнюю самостоятельность. В 2005 году я хотел купить площадку, чтобы открыть на ней магазин. Так собственник не мог продать мне помещение, старшие товарищи запретили. Да что вспоминать? Грустно это все…

Мы забежали вперед, Андрей Васильевич. Вернемся к вашему неудачному поступлению в вуз.

— Когда я пытался сдать вступительные экзамены, дядя Яша учился в Великих Луках, получал второе высшее образование. Он и подсказывал: иди на легкую атлетику, где недобор. Мол, через год переведешься на отделение футбола. Тем более что в беге я тоже показывал неплохие результаты. У меня была такая физподготовка, хоть в марафон следом за кенийцами запускай.

Но я привык идти к цели кратчайшим путем, напрямую. Собственно, и сегодня ничего не изменилось. Не признаю обходных маневров и сделок с совестью. Работаю честно. Всегда. С детства пахал как черт. Регулярно лет с восьми, наверное. У нас было фермерское хозяйство. Сено косил с отцом и братом. Начинал с самой маленькой косы, с "пятерочки". Городские, наверное, не знают, что косы делятся по размеру: пятьдесят сантиметров — "пятерочка", шестьдесят — "шестерочка" и так до "девяточки". Чем длиннее коса, тем больше размах и шире прокос. Летом часов в пять утра разбудят, и идешь, пошатываясь и поеживаясь, по свежей росе. До восьми машешь: вшить–вшить–вшить! Потом солнце высоко поднималось, отец уходил на службу, а мы принимались за домашнее хозяйство: надо было накормить–напоить коров, телят, поросят, птицу… Мама работала агрономом в колхозе имени капитана Масловского. Не слышали эту фамилию?

Не приходилось.

— Герой Великой Отечественной войны, ленинградец. В 1944–м его послали уничтожить немецкие склады с боеприпасами и ГСМ, которые размещались недалеко от Поддорья. Гавриил Павлович понимал, что идет на верную смерть, и в ночь перед уходом на задание написал завещание, адресованное маленькому сыну Юре. Оно пронизано любовью к Родине, посвящено тому, как стать настоящим патриотом. К счастью, письмо капитана Масловского сохранилось. Раньше знал его почти наизусть. И сейчас перечитываю в трудные жизненные минуты, это добавляет мне сил, мобилизует…

Процитирую по памяти несколько строк: "Ну вот, мой милый сын, мы больше не увидимся. Час назад я получил задание, выполняя которое живым не вернусь. Этого ты, мой малыш, не пугайся и не унывай. Гордись такой гордостью, с какой идет твой папа на смерть: не каждому доверено умирать за Родину… Славному городу Ленина — колыбели революции грозит опасность. От выполнения моего задания зависит его дальнейшее благополучие". Ну и так далее.

А главный кумир в моей жизни, не удивляйтесь, Александр Суворов, великий русский полководец. Он участвовал в сорок одной битве и во всех одержал победы. Другого такого военачальника в истории не было. В рабочем кабинете у меня висит карта России и два портрета Суворова на противоположных стенах. Чтобы всегда мог видеть перед глазами Александра Васильевича…

В детстве я перечитал все книжки о войне, которые сумел найти. Кроме "Воспоминаний и размышлений" маршала Жукова — эти мемуары в нашу сельскую библиотеку не дошли. Много лет моей настольной книгой был сборник "Герои Советского Союза". Зачитывался рассказами о подвигах Ивана Кожедуба, Лени Голикова, Зои Космодемьянской, Александра Матросова. Открывал на любой странице и не мог оторваться.

Отец так воспитывал?

— Знаете, это было мое желание. Я же возглавлял отряд "Поиск". В семи километрах от Поддорья есть мемориальное кладбище Самбатово, на котором похоронено восемь с половиной тысяч человек. В два раза больше, чем нынешнее население района. Там много безымянных могил. Мы как могли ухаживали за кладбищем, наводили на нем порядок. Наш отряд был прикреплен к 379–й Режицкой стрелковой дивизии, мы встречались с ветеранами, помогали. Тогда ведь практически на каждом доме в селе красные звезды были нарисованы, чтобы все знали: тут живет фронтовик. Я успел и октябренком побыть, и пионером, даже в комсомол вступил на закате советской эры. Школу окончил в 1991–м году и августовский путч встретил на болоте.