Экономист Дмитрий Прокофьев рассуждает о том, как в России могут возникнуть две экономики и объясняет, почему это будет похоже на ЮАР времен апартхейда.
Согласно данным последних опубликованных соцопросов, уже 80% россиян признают наличие в России экономического кризиса. Надо сказать, что 2 года назад, осенью 2014–го, такого же мнения придерживались трое из пяти опрошенных. Ничего удивительного, скажет Росстат, реальные доходы населения продолжают снижаться, в августе их падение достигло максимума с декабря 2008 года. Можно добавить, что никаких шансов на восстановление доходов в ближайшее время нет.
Нельзя сказать, что люди остаются совсем уж безразличны к происходящему в экономике, но серьезного беспокойства социологи не отмечают. Видимо, потому, что уровень безработицы не достигает и 6% и остается стабильным на протяжении последних полутора лет. Достижение исторически максимального уровня занятости, может быть, и неплохо с точки зрения социальной стабильности, скажет экономист, однако этот же "максимум занятости" свидетельствует о том, что выпуск продукции достиг своего потенциала и увеличить его невозможно. С этим выводом согласится и Минэкономразвития. Три сценария развития экономики, предложенные для обсуждения правительству, нельзя назвать оптимистичными — все они предполагают ухудшение показателей по сравнению с аналогичными прогнозами, сделанными весной. Бюджет останется дефицитным в ближайшие 3 года, от нефти никто не ждет чудес, и если не повысить налоги, то государственные расходы нужно финансировать за счет резервов и займов, ну и приватизации, надежда на которую невелика. Рост ВВП на уровне 2% может прийти не ранее 2019 года, в ближайший же год экономику ожидает спад — минус 0,6% ВВП. В этом же году должны будут достичь двадцатилетнего минимума бюджетные доходы — правда, не в абсолютных цифрах, а в отношении к ВВП. В целом же дефицит бюджета ожидается на уровне 3 трлн рублей.
С оценкой Минэкономразвития согласен и Центробанк. По мнению регулятора, по итогам 2016 года ВВП должен будет упасть на 0,7%, а вот никакого роста экспорта не будет — ухудшается динамика экспорта всего, что не сырье, а добыча нефти и так уже поставила рекорд — по 11 млн баррелей в сутки в России не качали с 1991 года. В перспективах роста к магическому 2019 году ЦБ РФ менее оптимистичен — там рассчитывают на 1,5% прибавки ВВП. Сам же выход из стагнации, философски замечает Центробанк, "может потребовать продолжительного времени".
А пока бюджетные доходы падают, Минфин ищет способы их увеличения. Способ, собственно, один — это повышение налогов. Вопрос только в том, какие налоги и на сколько могут быть увеличены. Первая идея напрашивается сама собой — налогообложение нефтянки. Однако перегибать палку, забирая деньги у компаний, тоже нельзя — если они не смогут инвестировать, то может вырасти себестоимость добываемой нефти. Поэтому логичным выглядит повышение налогов на доходы граждан и на несырьевой бизнес — в той или иной форме.
Но экономического роста в этом случае ждать наверняка не приходится, скорее ускорится процесс огосударствления экономики — за исключением торговли и совсем уж небольшого бизнеса. На что все это может быть похоже?
Экономическая история дает нам пример страны, в которой на протяжении длительного времени сосуществовали два подхода к управлению народным хозяйством. Это Южная Африка во времена политики апартхейда, раздельного развития двух рас.
Основа южноафриканской экономики — горнодобывающая промышленность, обеспечивавшая половину экспорта страны, а значит, и валютных поступлений. Идеологи апартхейда рассуждали примерно так: ключевые ресурсы должны находиться в руках белой верхушки, так же как и экспортные доходы. Цветные же будут предоставлены своей судьбе в бантустанах, квазигосударственных образованиях внутри ЮАР. В бантустанах не предусматривалось никаких особенных ограничений ни на мелкий бизнес, ни на самозанятость, разве что цветные не могли нанимать на работу белых. В бантустанах активно развивались и торговля, и местный общепит, и даже легкая промышленность — поскольку у населения не было денег на покупку импорта. Другим источником цветных доходов были курорты и казино, а также субсидии белого бюджета.
В определенном смысле можно сказать, что в ЮАР сосуществовали две экономики — для белых и для цветных, причем такой симбиоз продолжался довольно долго. Правда, процветания жителям бантустанов он так и не принес.
