Изучать Канта в период путинского застоя предлагает историк Лев Лурье. Чем меньше контактов с государством и чиновниками, тем лучше — параллельный мир, вторая культура. Время читать «Войну и мир», ходить в музеи, заниматься малыми делами.
Недавно журналист Дмитрий
Губин написал на "Росбалте" колонку с советами, как нам оптимально провести наступивший период застоя. Не идти на особые компромиссы с совестью, не нарываться на ненужные неприятности, использовать тягучее время, где ничего не случается, не во вред родине и себе, а на пользу.
Пять правил Губина следующие. К власти в застой следует не относиться никак. "Бродский вписал свое имя в поэзию не потому, что боролся с Брежневым и был диссидентом (не боролся и не был). Он в ссылке в Норинской читал не "Хронику текущих событий", а Джона Донна. Это было результативное решение. Джон Донн имел отношение к большому миру, а советское диссидентство имело отношение только к Советскому Союзу". Не надо заниматься накопительством: "В хлам превратится все, кроме недвижимости". "Главный продукт, производимый властью эпохи застоя, — информационный шум" — выключи российские телевизионные каналы, если они не показывают футбол. "Главный предмет для россиянина, не желающего погибнуть во все более архаизирующейся стране, — английский язык. Его, увы, нельзя сделать вторым государственным, но нужно сделать вторым личным в явочном порядке". Застой не вечен, необходимо сидеть на низком старте, "нужно to keep an eye on — держать глаз пистолетом".
К Губину отношусь с пиететом. Хотя на 15 лет старше, именно он стал моим первым учителем в журналистике, редактировал Pulse, где я начинал журналистскую карьеру. Помню его основополагающий принцип: "Качество заметки прямо пропорционально числу оскорбленных физических лиц на дециметр текста". Но как человек, встретивший предыдущий застой на студенческой скамье и проживший в нем молодость и часть зрелости, по части приспособления к "медленному" времени могу Губина дополнить.
Прежде всего важно, в каком возрасте человек вступает в это время, когда что–либо в своей судьбе трудно изменить. Проще всего семидесятникам — они застой помнят, знают, многие любят. Собственно, мои сверстники и правят нашей многострадальной страной. Путин, Ротенберги, Ковальчуки, Полтавченко, Тимченко, Сергей Иванов, Золотов, Чубайс, Матвиенко, Лавров — все они были членами КПСС и встретили перестройку зрелыми людьми на подполковничьих позициях. Ну а те из их сверстников, кто изначально принадлежал к другому карассу — Борис Гребенщиков, Татьяна Толстая, Александр Сокуров, Владимир Сорокин, — они уже все доказали и с юности морозоустойчивы.
Не так страшен путинский застой и восьмидесятникам, или, как их назвали завистливые старшие братья, "восьмидерастам". Именно те, у кого были талант, воля и трудолюбие, стали основными выгодополучателями периода приватизации: Дерипаска, Абрамович, Потанин, Владимир Коган, Эрнст. Впрочем, они же стали первыми жертвами цензуры в "тучные годы" — Леонид Парфенов, Сергей Доренко, Марианна Максимовская, Владимир Яковлев.
Сложнее будет следующему поколению — людям "тучных годов". Ни в большой бизнес, ни в большую политику их не пустят. Однако в 2000–е одногодки Сергея Шнурова, Земфиры, Ксении Собчак, Константина Хабенского поездили по миру, твердо застолбили каждый свою нишу, их будущему — здесь ли или за границей — ничего не угрожает. Самая тяжелая судьба у тех, кто вступил в сознательную жизнь в 2010–е. Выросшие в относительно тепличных условиях экономического бума, открытых границ, умеренной цензуры, они столкнутся с низкой социальной мобильностью, отсутствием связи между успехами и способностями, необходимостью нравиться начальнику, даже если он тебе отвратителен. Никто не знает, сколько лет им (да и нам всем) придется прожить во времена нового изоляционизма. Когда Брежнев пришел к власти, ему было уже 58, Путину — 64: разница относительно небольшая. Конечно, английский, а лучше и немецкий языки: наша наука неизбежно будет еще больше отставать от западной. Много разнообразных хобби — основные работы станут все бессмысленнее и скучнее. Домашние семинары, походы в тайгу, дружба — в застой сто друзей заменяют сто рублей. Чем меньше контактов с государством и чиновниками, тем лучше — параллельный мир, вторая культура.
Время читать "Войну и мир", изучать Канта, ходить в музеи, заниматься малыми делами.
