Дмитрия Медведева, судя по всему, назначили "дурным вестником" - в отчете перед депутатами Госдумы он оценивал ситуацию куда пессимистичнее, чем Владимир Путин на прямой линии, и не скрывал сложностей. Впрочем, правительство ни о каких "новых моделях" даже не думает и приоритетов не сменит.
Перед плановым отчетом премьер-министра в Госдуме фракции КПРФ, ЛДПР и "Справедливой России" рвались в бой, обещая завалить Дмитрия Медведева острыми вопросами. Это смотрелось контрастом на фоне благостно воспринятой прямой линии Владимира Путина, прошедшей несколькими днями раньше. Но так повелось, что за все хорошее отвечает Путин, а за все плохое приходится отвечать Медведеву.
Ничего особенно оптимистичного глава правительства парламентариям рассказать не смог. Как ожидалось, что "впереди непростой период", так и оказалось. Даже несколько хуже. Если Владимир Путин, наоборот, напирал на то, что, несмотря ни на что, маленькое, медленное, но движение вперед сохранилось, то, по версии Дмитрия Медведева, положение в экономике действительно сложное, а может быть, еще хуже: "Если внешнее давление будет усиливаться, цены на нефть сохранятся на экстремально низком уровне надолго, нам придется развиваться в другой экономической реальности, которая будет проверять всех нас, что называется, по полной программе", — предупредил он. Впрочем, именно тогда наконец возникнет, сказал Медведев, "та реальность, в которой всем нужно будет научиться работать".
Как будто временно поменявшись ролями с президентом, Дмитрий Медведев много внимания уделил санкциям: объяснял, что волна санкций оказалась самой мощной за весь XX век и что "серьезнейшее внешнеэкономическое давление на нашу страну вызвано главным политическим решением прошлого года — возвращением Крыма в состав России". Сравнив присоединение Крыма с падением Берлинской стены, премьер развил мысль, сказав, что такие моменты "всегда имеют огромный геополитический резонанс". Обычно о геополитике рассуждает Путин. Но на прямой линии он как раз уверял всех, что санкции — дело десятое, а экономические неурядицы были вызваны общими системными проблемами. Медведев об этом тоже упомянул, но вскользь. Было бы, мол, легче, если бы не внутренние проблемы.
Потери России от санкций, введенных из-за присоединения Крыма, глава правительства оценил в 25 млрд евро, или 1,5% ВВП. А в 2015 году ущерб, по его словам, может увеличиться еще в несколько раз. Путин, напомним, говорил только о росте ВВП на 0,6%. Проще сравнить в цитатах, о чем считали нужным сообщить два руководителя: "В январе-марте этого года ВВП снизился на 2% приблизительно, объем промышленного производства — на 0,4% по отношению к I кварталу прошлого года", — это Медведев. "По итогам прошлого года реальный ВВП России вырос на 0,6%, то есть это небольшой, но все-таки рост. Чуть больше выросло промышленное производство — на 1,7%, а обрабатывающая промышленность — на 2,1%", — это Путин. Эти цифры относятся к разным периодам и в принципе друг другу не противоречат. Просто они показывают, как искусно можно подбирать показатели для публичных выступлений. Про рост по итогам прошлого года Медведев на самом деле тоже говорил, но не делал на этом акцент. Путин с этого свою прямую линию начал.
Но, как специально отметил премьер, "утверждения о том, что мы должны все изменить, все скорректировать, жить по другой модели, — неправильные". "Все наши приоритеты, наши стратегические установки должны остаться прежними, и они останутся такими", — заявил он, как бы отвечая заочно экс-министру финансов Алексею Кудрину, предлагавшему на прошлой неделе завести разговор о том, что пора создавать "новую модель роста".
Несмотря на довольно пессимистичные взгляды на будущее, Дмитрий Медведев демонстрировал присутствие духа и снова рассказывал про программы импортозамещения и госзакупок, проекты помощи малому и среднему бизнесу, отметил рост в строительной отрасли, позитивные изменения на транспорте, в ОПК и ракетно-космической отрасли, сельском хозяйстве. В то же время он назвал "сложной" ситуацию в машиностроении, станкостроении, фармацевтике, "головной болью" — нарастание задолженности за коммунальные услуги, достигшей триллиона рублей. Он анонсировал в числе прочего возможное снижение ЕНВД с 15% до 7,5% для малого бизнеса и увеличение объема закупок без конкурса у организаций инвалидов до 1 млн рублей.
Отвечая на вопросы депутатов, премьер был осторожен. Пока, сказал он, никаких особенных мер на рынке валютных кредитов правительство предпринимать не собирается, но внимательно следит и все будет зависеть от обстоятельств. Регионам трудно, на их поддержку выделено в общей сложности до 500 млрд рублей, но не исключены какие-то дальнейшие корректировки, это будет обсуждаться. Он также заверил, что власти "заинтересованы в том, чтобы курс рубля был вполне предсказуемым, чтобы не происходило ни избыточного ослабления, ни переукрепления рубля", а говоря о торговых наценках, сообщил, что сторонником госрегулирования цен не является, но в то же время некоторые предприниматели ведут себя "на удивление аморально", руководствуясь "элементарной жадностью". Дмитрий Медведев "не сказал ни да, ни нет" по поводу возрождения отдельного министерства науки (или госкомитета), зато согласился обсудить восстановление управленческой вертикали реформированной Академии наук, равно как и вовлечение в оборот простаивающих сельхозземель.
Когда дело дошло до выступлений лидеров фракций, яростнее всех гремели, понятно, коммунисты. Геннадий Зюганов до сих пор вспоминает, как в середине 1990-х в правительство входили Евгений Примаков и Юрий Маслюков, а действующих министров в грош не ставит. Владимир Жириновский предлагал уволить еще и руководство Центробанка, а также совал Медведеву попробовать "нитратную" грушу. Сергей Миронов критиковал правительство в первую очередь за докапитализацию банков. Все финансовые инициативы встречали отпор со стороны Дмитрия Медведева, а на критику по поводу сельского хозяйства и торговли он ответил коммунистам так: "Давайте по-честному признаемся: я помню, как выглядели полки советских магазинов, и вы все помните. Есть-то нечего было, а сейчас все в порядке".
