Граница на замке

- Ну что, как у вас в вагоне?

- У нас все «короткие» - все до границы сходят. Один пассажир в Симферополе и один в Запорожье.

Проводницы поезда  007 Санкт-Петербург - Симферополь собирают билеты в толстую стопочку. Вагон полный, но большая часть пассажиров выходит до границы с Украиной. В Курске гуляющие по перрону сотрудники охраны РЖД интересуются, правда ли с поезда на границе снимают всех русских. «Кого как, мужчин преимущественно - да». А проходящая мимо поезда пожилая женщина с сочувствием вздыхает, глядя на редких оставшихся переезжать границу пассажиров: «Ох и тяжко вам там будет, ребятушки, черти что в Украине твориться!» Состав трогается для того, чтобы вскоре остановиться в Белгороде, на Российской границе. Пограничники, проверяя паспорта, предупреждают мужчин, что абсолютно всех одиноких, физически крепких представителей сильной половины их украинские коллеги отправляют обратно. «Нам вчера даже безногого вернули», - говорит офицер моему попутчику в соседнем купе. Когда проверка была окончена, подавая чай, проводница делиться шепотом: « В Казачей Опани всех мужиков ссаживают». И в подтверждение этому начальник поезда по громкой связи объявляют, что всех мужчин призывного возраста могут высадить с поезда без объяснения причин». Граница.

- Предъявите ваши документы. Какая ваша цель поездки? Куда направляетесь? - заглядывает ко мне в купе украинский пограничник.

- Рабочая, я журналист.

Офицер по рации вызывает начальника и со мной ведут уже иную беседу: проверяют удостоверение, редакционное задание, выписку из банка о достаточном количество денежных средств на банковской карте, обратный билет. Все необходимое для пересечения границы было собрано мной заранее.

- Пройдемте, вам необходимо пройти вторую линию проверки.

Я спрыгиваю на щебенку в Казачей Лопани и следую по шпалам за пограничниками. Со мной сняли с поезда еще двух - мужчины понуро несут увесистые сумки.  Мы бредем в часть для детального опроса, выявления целей нашей поездки. Небольшое проходное помещение с шестью стульями - место, где мне и моим двум бывшим попутчикам предстоит провести ближайшее время. Меня приглашают на опрос первой.

- Какие вещи у вас с собой?

- Ноутбук, камера.

Открываю компьютер, и офицер просит показать съемки, сделанные на Майдане в Киеве. В комнату заходят еще офицеры, все заглядывают в монитор, обсуждают кадры. «Так вы не сепаратист?» - просмотрев съемку, убеждается в отсутствии очерняющих Майдан кадров один офицер. «Хотя сейчас все русские журналисты для нас - Киселев»,  - говорит другой. Когда пограничники доходят до портретов Тимошенко, то один не выдерживает и восклицает: «Я бы ей на лбу поставил штамп о запрете на въезд в Украину». Один упрекает меня, что нет кадров с горящим Беркутом, говорит, что не объективно освещены события. Я еще раз предъявляю пакет необходимых бумаг, и меня отправляют за дверь для ожидания. Жду. В коридоре кроме моих двух недавних знакомых появляются еще четверо мужчин. Все четверо в спортивных костюмах, внушительных размеров, в хорошей физической форме, у одного закатанные рукава обнажают забитые татуировками накаченные руки.

- А вы куда направлялись? - спрашиваю я у мужчин, пока повисло ожидание.

- Я к жене - я русский, она украинка. Обещала приехать, забрать меня, - говорит небольшого роста мужчина, ехавший со мной в поезде. Потертые джинсы и кожаная куртка висят на худом теле. Руки с бледными, потерявшими контур татуировками. Взгляд ежеминутно переходит от телефона к окружающим.

- Я к тете, за справками из больницы, - прячет глаза второй мой бывший попутчик. Он небольшого роста, так же худ и бедно одет. Взгляд потерян, руки то сцепляются в замок на животе, то опускаются на колени.  

- А мы к друзьям в Харьков. Ехали из Нижнего Новгорода. Хотя мы все из разных городов, но организация, где мы работаем, в Нижнем. На Пасху мы ехали! Вот! - бодро рассказывает за всех четверых один, кто ближе всего ко мне. С поезда их сняли утром и по отделению они ходят в сланцах и шортах. Плотно набитые вещами сумки прячутся под стульями. Он мужчин сильно пахнет одеколоном, перебивающим запах алкоголя. Через какое-то время меня снова вызывают.

- Так, сколько у вас денежных средств? - вновь спрашивает у меня пограничник. Показываю справку. Молчание. Опрашивающий меня офицер переглядывается с коллегой.

- Что будем с ней делать?

Молчание.

- Ну что, не пустим мы вас! Как к человеку, гражданину Российской Федерации у нас к вам претензий нет. Но вы же понимаете как у нас в Украине обстановка.

- На каком основании? - уточняю я.

- Я ж вам говорю, ситуация у нас в стране такая. А причину отказа на въезд мы сейчас в законе поищем.

Выпроваживают из кабинета. Приглашают по очереди мужчин. Время тянется. Я звоню коллегам в Украине и России, пробую цепляться за любую возможность разрешить ситуацию. Созваниваюсь с депутатом из Комитета Рады по свободе слова Андрею Шевченко. Все обещания помочь растворяются в неопределенности. Мимо меня ходят сотрудники пограничной службы, выводят покурить снятых с поезда мужчин. Телефонные звонки, хрипы рации, стук дверей, тишина и снова телефонные звонки, рация, двери. Более десяти часов на стуле  в ожидании решения. Россия или Украина. По казарменному телевизору звучит заставка программы новостей и всех, кто в части, зовут смотреть итоговый выпуск украинского телеканала Интер. Для снятых с поезда в комнате расставляют стулья. События на Востоке воспринимаются пограничниками неоднозначно. На кадрах, где показывают убитых пророссийски настроенных граждан, кто-то одобрительно кивает головой, а кто-то возмущенно вскидывает руки и восклицает: «Что ж они по людям стреляют». Новости о митингах за Единую Украину сопровождаются комментариями и вопросами о том, сколько заплатили вышедшим гражданам и «посмотреть бы их прописку». А выступление исполняющего обязанности президента Турчинова о суде над сдавшими оружие сотрудниками полиции однозначно всеми смотрящими воспринимается злостными нецензурными выражениями. Прямую линию президента Российской Федерации с гражданами смотрят молча, любой звук пресекается поднятием руки и властным «Тихо». Над Ангелой Меркель, проводящей отпуск в мыслях об Украине, все в комнате шутят. Когда новостной выпуск заканчивается, то сковзь скрежет отодвигающихся стульев слышно резюме: « Мы делили апельсин, много нас, а он один».

- Что вы думаете о наших новостях? спрашивает меня один из офицеров, выходят из комнаты.

- У вас тоже одна пропаганда.

- Я смотрю и русские каналы, и украинские каналы  - вижу, как вам преподносят и нам. Все делю на 50. Я вот лично за федерализацию. Но мне бы хотелось, чтобы каждый регион работал. В Киеве все так боятся смены конституционного строя, так как обленились и если что-то поменяется, то с кого они будут деньги высасывать? Западной Украине удобней с Западом, иметь торговые отношения, нам - с Россией. Я за Украину, но из двух зол, нависающих над ней, я выбираю Россию. Беззаконие и хаос у нас в стране мне надоел. Вот взять ваш случай. Думаете, кто-то разбирается при принятии решения, хороший вы журналист или пропагандист? Нет. Генералы, которые нам отдают приказ впускать или не впускать хотят выслужиться перед новой властью. Нам поступает команда вас не пускать, решение принимается на верху, а в случае если вы обжалуете в суде это решение, то попадет нам. Никто не будет разбираться, потому что закрытая граница для российских журналистов никак законодательно не прописана.

Меня снова вызывают в кабинет, вручают бумагу, где написано, что в соответствии с Законом Украины о приграничном контроле во въезде в Украину мне отказано в связи с «не подтвержденной целью поездки». Сажая в поезд до Белгорода, пограничники прощаются со мной: «Удачи. Ничего личного». Встречающие меня на границе с Россией пограничники рассказывают, что с поездов до Украины снимают очень много граждан. Что в кассах не могут делать денежные выплаты из-за огромного потока возвратов. А причины две: или «недостаточное количество денежных средств» или «неподтвержденная цель поездки». Ни какие документальные опровержения пассажиров не принимаются во внимание. Или одно или другое. Поэтому на неопределенное время путь поезда 007  от Санкт-Петербурга до Симферополя - это невыполнимая миссия.