"Выходной Петербург". Роковая белка

Автор фото: Виктор Тихомиров

Вице–президент Ленинградской торгово–промышленной палаты Дмитрий Прокофьев - о том, почему приращение территорий может оказаться проблемным и невыгодным делом даже для сверхдержавы, и что мешает развивающимся странам развиваться.

Историк Александр Эткинд в своей интереснейшей книге "Внутренняя колонизация. Имперский опыт России" обратил внимание на любопытное совпадение двух внешне мало связанных между собой событий, произошедших в конце XVI века. Это коллапс российского пушного экспорта и поражение войск царя Ивана в Ливонской войне. Россия была в то время пушной сверхдержавой и в таком качестве позиционировала себя на европейском экономическом и политическом рынке.
Вторая половина XVI века для Европы — это малый ледниковый период, когда зимой замерзал не только Рейн, но и Дунай, соответственно, и спрос на меха из далекой Московии сильно опережал предложение. Массовый потребитель, скрипя зубами от холода, платил за новгородскую серую белку, аристократия же покупала московских соболей. Окончательно растоптав остатки новгородских вольностей, царь Иван овладел обоими видами этого пушного оружия и в прямом смысле мог при желании заморозить Европу, точнее, ее жителей.
Это было то самое время, когда опричники изводили государеву измену, на Москве распоряжался "временный царь" Симеон Бекбулатович, московское войско с успехом штурмовало прибалтийские крепости, а владыка московитов рассылал европейским королям послания примерно такого содержания: "Нам только кесарь римский брат, а тебе, собаке, тем братом называтися невозможно!"
По тогдашнему дипломатическому этикету все монархи называли друг друга братьями, но в какой–то момент царь Руси умудрился оскорбить и самого римского кесаря, сообщив ему, что "кроме нас да турецкого султана нет государя… мы от государства господари из начала веков". И вдруг, неожиданно, как это бывает в наших краях, пушной экспорт рухнул, и не по политическим причинам. Дороговизна беличьего меха привела к тому, что в качестве массового средства сохранения тепла человеческого тела белку заменила овечья шерсть. Что же касается соболя, то бедный зверек был истреблен и везти в Европу оказалось нечего. Денег не стало, и отряды крымского хана тут же сожгли Москву, а на берега Балтики российская армия смогла вернуться лишь при Петре, полтора века спустя. Московское же царство постигла экономическая "поруха", за которой последовало и Смутное время. "Ведомо нам, что от войны во всем скудость, и государевой казны нет ни на сколько, а окромя таможенных пошлин и кабацких денег, государевым деньгам сбору нет", — объясняла докладная записка, поданная на высочайшее имя Михаила Романова, нового государя Руси. Речь шла о таможенных пошлинах на заморские товары и акцизах на водку, поскольку другие налоги собрать было невозможно.
На самом деле приращение территорий и эксплуатация их ресурсов даже в XVI веке могли оказаться проблемным и невыгодным делом, что уж говорить о веке нынешнем. Вдохновенный бард Британской империи Редьярд Киплинг в своем культовом стихотворении "Бремя Белого человека" едко заметил, что сам факт военного захвата еще не есть триумф колониальной политики: "…Мир тяжелей войны. Накорми голодных. Мор выгони из страны…" Целью войны должно быть не истребление войск противника на поле боя, но состояние мира, лучшего, чем довоенный, писал соотечественник Киплинга, прославленный исследователь военной истории Бэзил Лиддел–Гарт. Сегодняшний противник завтра будет вашим покупателем, а послезавтра — союзником, добавлял он.
Но даже чисто экономическая экспансия не всегда может принести долгосрочные выгоды. 20 лет назад крупнейшие компании охватила мода на вложения в развивающиеся рынки. С 1998 года транснациональные корпорации инвестировали в развивающиеся страны $3 трлн — в 2013 году эти вложения превысили 10% ВВП этих стран. Однако ставка на страны BRICS, а также латиноамериканские и даже африканские государства оказалась не такой уж прибыльной. Показатели курсов акций крупных компаний, ориентирующихся на развивающиеся страны, в последние 3 года на 40% слабее всех компаний, входящих в американский индекс S&P500. На доходы корпораций в этих государствах влияет многое, но главную проблему представляет неспособность и нежелание местных элит играть "по правилам", при этом в отличие от киплинговских времен принудить кого–то к соблюдению этих правил — дело не быстрое и не легкое. По–другому и быть не может — ведь хозяева развивающихся стран, подобно царю Ивану, верят в свое "господарство из начала веков".