Конституционный суд приступил к рассмотрению дела о запрете баллотироваться на выборах ранее осужденным за тяжкие преступления. Криминальное прошлое и у нас, и у соседей часто становится острым политическим вопросом. Между тем власти хотят запретить выдвигаться вообще всем ранее судимым.
С жалобой в КС обратилась группа людей из разных регионов — Подмосковья, Дальнего Востока, Кировской и Орловской областей, — которые не были допущены к выборам в октябре 2012 года. Один 10 лет назад кого-то ограбил, другой что-то украл, третий получил срок за вымогательство, в итоге с избирательной гонки все были сняты.
В 2012 году вступили в силу новые поправки, запрещающие баллотироваться на выборные должности людям, осужденным за тяжкие и особо тяжкие преступления без срока давности, даже с погашенной судимостью. Заявители считают, что ущемление их пассивного избирательного права, то есть права выдвигаться на выборы, противоречит положению Конституции, согласно которому никто не может быть дважды наказан за одно преступление.
Еще когда закон принимали, он вызвал критику оппозиции, в том числе парламентской. Сразу заговорили, что он нужен для того, чтобы не допустить в политику выходящего в следующем году на свободу Михаила Ходорковского, а через некоторое время возбудили дело против Алексея Навального по "тяжкой" статье, что добавило несогласным поводов для критики. КПРФ и "Справедливая Россия" даже собирались сами обжаловать эти нормы в КС.
"За" выступали Владимир Путин (который и вносил законопроект), Дмитрий Медведев, Владимир Чуров и единороссы. По их логике, люди, осужденные за тяжкие преступления, не имеют морального права участвовать в управлении государством. Представители "Единой России" говорили, что КПРФ и "Справедливая Россия", выступая против, "защищают насильников и убийц" и стремятся избежать чистки рядов своих кандидатов: в ряде регионов были сняты с выборов кандидаты от этих партий и ЛДПР за сокрытие судимостей. У властей тоже есть конституционный аргумент — статья 55 допускает ограничение прав и свобод "в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".
КС предстоит разобраться, насколько участие осужденных в выборах противоречит безопасности и нравственности, и относится ли эта статья только к лишению свободы или же распространяется и на выборы. Власть, во всяком случае, трактует ее расширительно, установив запрет, например, для осужденных за экстремизм занимать некоторые должности.
Депутат-единоросс
Илья Костунов в августе уже предлагал запретить осужденным за тяжкие и особо тяжкие преступления работать на любых госдолжностях, например, учителем (впрочем, до документа дело не дошло). А на слушаниях в КС представитель президента Михаил Кротов заявил, что выступает за общий запрет баллотироваться людям, когда-либо совершившим любое преступление, и в скором времени этот фильтр распространят на закон о выборах президента, а затем, возможно, и на все остальные выборы.
Если продолжать развивать идею ограничений, то можно зайти далеко и запретить осужденным заниматься любой работой, ведь нанести ущерб нравственности и здоровью сограждан можно на любой должности, не говоря о бизнесе, лучше уж сразу запретить им пребывать на свободе.
Опасения оппозиционеров понятны, ведь тяжкими у нас считаются и многие экономические преступления, а их можно и сфабриковать при желании. При этом криминальное прошлое само по себе ничего не значит, сидел же в Совете Федерации до совсем недавнего времени Борис Шпигель, в 1980-х осужденный за "развратные действия в отношении несовершеннолетних", и покинул кресло не из-за этого, а из-за зарубежных счетов.
Судимости действительно нередко используются только для политической борьбы, как в Екатеринбурге, где на последних выборах мэра достали даже 30-летней давности дело Евгения Ройзмана, который отсидел за кражу и мошенничество. Эта судимость была давно снята, и преступление к тяжким не относилось, но попытка все же была сделана, и губернатор Куйвашев публично просил не допускать к выборам "криминал". Но в Екатеринбурге о прошлом Ройзмана и так знают все, и никого это давно не волнует.
У соседей все еще серьезней. В Украине ведутся точно такие же дебаты о допуске к выборам осужденных, только на более высоком уровне. Там речь идет о Юлии Тимошенко, сверхпопулярной когда-то, но затем получившей срок за хищения в особо крупных размерах. Украинский Минюст считает, что баллотироваться в президенты ей теперь нельзя, а Центризбирком — что можно, обратились к Венецианской комиссии, которая порекомендовала допускать осужденных к выборам, дискуссия пока не закончена. Но понятно, что преследование Тимошенко — это в любом случае политика, как и дело Навального.
То есть с одной стороны, организация уголовного дела может стать инструментом политического давления, с другой, конечно, преступление есть преступление. Отличить преступника от "назначенного преступником" нередко бывает сложно, и здесь все опять упирается в давно уже вопиющие проблемы независимости российских судов и почти стопроцентного вынесения обвинительных приговоров. Само по себе возникновение предмета обсуждения доказывает, что здесь не все гладко.
Единороссы, настаивая на запретах, во-первых, де-факто отказывают бывшим осужденным в возможности исправления. А ведь целью российской пенитенциарной системы, по крайней мере формально, является именно исправление и перевоспитание осужденных. Во-вторых, они занимаются ничем иным как популизмом, в котором так любят обвинять оппонентов. А в-третьих, на фоне непрестанных сообщений о неизвестно откуда взявшихся богатствах депутатов от "Единой России" их позиция выглядит как явное демонстрирование принципа "не пойман — не вор".
