Русская сказка

Целую неделю смерть Бориса Абрамовича Березовского оставалась событием, которое даже вытеснило из сознания кипрский кризис.

Ну что еще могло произойти, чтобы граждане забыли о печальной судьбе своих собственных денег и пустились обсуждать чужие миллиарды? А сейчас кто бы ни писал о покойном и ни говорил бы о нем хорошо или плохо, он не мог обойти молчанием простой вопрос — как же могло получиться так, что человек, которого называли главным олигархом России и делателем президентов, закончил жизнь едва ли не в бедности (по меркам российского чиновничества, естественно), изгнанником, да еще и при невнятных обстоятельствах?

Ну просто как Троцкий. Разница только в том, что о смерти Троцкого в СССР сообщили короткой газетной заметкой и о "Золотой Звезде" для его убийцы молчали еще 20 лет, а про смерть Березовского несколько дней говорили с утра до ночи. Тем более удивительным было для всех — и об этом сказано было множество раз, — что Березовского, доктора наук и академика, так или иначе обыграли в политические наперстки люди, которые и дважды два–то вычисляли с трудом, рассуждая по принципу — "скажет фюрер, что дважды два — это пять, значит, будет пять" (копирайт Германа Геринга).

Между тем печальную судьбу давно предсказали Березовскому (и всем остальным российским вольным политтехнологам) безвестные создатели русских сказок, придумавшие когда–то историю про богатого Фому.

"Богатый Фома" — это русский "Кот в сапогах", и обратите внимание, что французская сказка делает заглавным героем самого Кота, а местная — хозяина. И вместо кота отечественные сказочники назначили в политконсультанты Фоме рыжую Лису. Богатый Фома на самом деле не был богатым, он был нищим бездельником, и не повстречайся он с Лисой — пропасть бы ему безвестно. Но вот встретил он на своем пути Лису, и рыжая бестия пообещала ему, что сделает Фому богачом и царским зятем, а взамен получит право брать овечек из его стада (и то сказать, много ли Лисе надо). Дальше в русской сказке действие развивается почти так же, как во французской, с поправкой на местный колорит — Лиса вместе с Фомой воруют дорогую одежду, идут представляться царю, просят руки его дочери, напирая на огромное состояние Фомы, а потом Лиса организует ознакомительный тур в угодья новоявленного жениха из ниоткуда.

Лиса бежит впереди царского кортежа и стращает всех встречных, обещая им глад, мор, трус, дефолт и репрессии — если они не согласятся подтвердить, что все окрестные леса, поля и деревни принадлежат богатому Фоме, будущему царскому зятю. Так они добираются до дворца Змея Горыныча, которому Лиса также грозит войной и прочими неприятностями и предлагает пересидеть лихое время, обернувшись ужом и спрятавшись в полено. Змей Горыныч, простая душа, поступает так, как советует ему рыжий политтехнолог, и Лиса бросает полено в печку. (Кот в сапогах, если помните, уговорил великана обернуться мышкой, которую и съел.) А тут уже подъехали и царь с новым зятем.

Французская сказка на этом заканчивается, а вот русская только начинается по–настоящему. Теперь Фома живет в роскошном дворце с молодой женой, и Лиса приходит к человеку, которого она сделала царским наследником, чтобы попросить обещанную малую награду. Держи, говорит Фома. И спускает на вчерашнюю приятельницу и помощницу цепного пса. Лиса спасается бегством, прячется в нору и просит своего преследователя отпустить ее, обещая не возвращаться в царство Фомы. Конечно, говорит ей пес, только дай мне кончик твоего хвоста, чтобы мне было чем оправдаться перед Фомой: я, мол, тебя честно гнал. Лиса высовывает из норы хвост, пес вытаскивает ее и разрывает в клочья. Судьба политтехнолога. Царская милость. Верность слову. "Своих не сдаем". Все в одном флаконе.

Интересно, предусмотрели ли сказочники какое–нибудь наказание для богатого Фомы? Нет, разумеется, русская сказка даже одобряет его хитрость, посмеиваясь над Лисой — мол, сделаешь кому–то добро, оно отзовется злом, а сделаешь зло — ничего страшного. Но не все так просто. К слову, вспомнилась другая сказка, "Как стариков перестали убивать". Так вот в этой сказке царю удается спастись от заговора своих приближенных только потому, что он обращается за помощью к тем, кого гнал и преследовал. Но эта сказка еще впереди.