Наш манифест

В кои–то веки московская художественная публика завидует Петербургу не за то, что у нас тлеет очаг духовности, не за нашу неспешную жизнь и не за то, что у нас неплохо сохранилась застройка XIX в. Администрация города и Эрмитаж официально объявили о том, что в Петербурге в следующем году пройдет "Манифеста". Это третий по значимости фестиваль современного искусства в мире после Венецианской биеннале и кассельской "Документы".

"Манифеста" кочует по европейским городам, принципиально избегая столиц. Задача этой номадической биеннале — выявление особенностей и проблем, существенных для культурной и политической жизни Европы, но не всегда заметных жителям столичных городов.

Петербург, безусловно, одно из таких пограничных европейских пространств. Мы — часть Европы, но такая особенная русская ее часть, что сами больше всего сомневаемся в своей европейскости. Наш уникальный город гармонично вписывается в перечень экстравагантных мест, куда "Манифесту" заносила судьба: бывший шахтерский городок Генк на юго–восточной окраине Бельгии, затерявшаяся в Балканах столица Словении Любляна или баскский региональный центр Сан–Себастиан. В полушутливом споре двух российских столиц Петербург вышел вперед по художественным показателям.

Столь масштабного арт–события в России прежде не было. Это многое изменит и в нашем городе, и в отечественном современном искусстве. Надо думать, изменит в лучшую сторону.

Как это скажется на самой "Манифесте", как будто бы не должно беспокоить наше художественное сообщество. Руководителям биеннале наверняка виднее, какие плюсы и минусы есть в том, что она впервые пройдет в Восточной Европе, на западной окраине одной шестой части суши. Не должно, а беспокоит, потому что главной площадкой объявлен Эрмитаж. "Манифеста" всегда старалась избегать музеев всемирного значения и институций–тяжеловесов. А тут вдруг — главный музей зарубежного искусства России. Не в Большом ли тронном зале планируется основной проект фестиваля?

Этот мезальянс будет важной интригой петербургской "Манифесты", перед куратором которой встанет много вопросов. Ограничиться ли Главнымштабом, где уже обосновалось contemporary art, или использовать другие эрмитажные пространства? Какие еще институции пригласить к сотрудничеству, при том что в Петербурге полтора музея современного искусства и три с половиной галереи? Как показывать современное искусство там, где им интересуются, но мало что о нем знают? И, наконец, как удовлетворить культурные потребности казаков? Ответы на эти вопросы должны снять противоречие между номадической программой биеннале и музеем–грандом, вставшим на тропу contemporary art.