Дать сгореть тому, что должно сгореть

ДП: Какими могут быть последст­вия дефолта Греции для финансовых рынков?

— История с долгами Греции пошла по самому вероятному сценарию — это так называемый haircut. То есть их обязательства по облигациям будут снижены до половины номинала. Соответственно, понесут убытки банки, хедж–фонды и, вероятно, пенсионные фонды, успевшие их купить. Меры Евросоюза будут направлены в первую очередь на рекапитализацию по­страдавших при этом банков.

Главная опасность, которая исходит от дефолта Греции, очень реальна, и она в том, что рынки после этого, возможно, начнут еще активнее "убивать" весь юг еврозоны. То бишь участники рынка начнут избавляться от облигаций тех стран, у которых есть ­долговые проблемы. А проблемы в этой области есть у очень многих, вплоть до Франции.

И если такое произойдет и не удастся остановить распространение этого явления, несмотря на усилия ЕС (а есть опасность того, что они проворонят этот момент), то пожар будет остановить крайне трудно, в итоге может произойти действительно серьезный кризис, который проявится в том, что опять, как в 2008 году, остановится межбанковский рынок. Уже сейчас, несмотря на все усилия Европейского центрального банка (ЕЦБ), рынок межбанковских кредитов в Европе находится не в лучшем состоянии.

Когда это явление распространится и даже, возможно, выйдет за пределы Европы, то это повлечет за собой последствия, сходные с 2008 годом: остановку не только финансовой сферы, но и реального сектора. Прежде всего той его части, которая зависит от кредитов: внешнеторговых операций, опе­раций с сырьем и так далее. То есть малоприятных для России областей.

Надежды, что кризис будет не таким сильным и глубоким, как 3 года назад, связаны с тем, что краткосрочные методы борьбы с ним в принципе уже апробированы. Просто ЕЦБ и финансовые власти Европы на данный момент не проявляют ни единства, ни должной воли к исправлению ситуа­ции. Почти что единственный, кто сейчас всерьез беспокоится о европейских долговых проблемах, — это американские монетарные власти.

Федеральная резервная система (ФРС) и Минфин США понимают всю глубину последствий возможного кризиса в Европе. Поэтому есть надежда, что с помощью именно международных структур (так получает­ся, что во главе с американскими монетарными властями) удастся если не полностью предотвратить заражение европейским кризисом мира, то хотя бы сделать последствия этого ограниченными по масштабу и времени.

ДП: Что именно нужно сделать, чтобы спасти мировую экономику?

— Это два разных вопроса: сделать что–то долгосрочное, стратегическое с фундаментальной точки зрения или ограничить очередную острую фазу болезни. Последнее, в принципе,­ проще: нужно или дать сгореть тому, что должно сгореть, или, как и выбирают сегодня власти, дать в систему очень много ликвидности. Но надо понимать, что последнее — это не спасение экономики, а только снятие спазма. Это — временная мера, имеющая моментальное действие, но ни в коем случае не что–то, что должно затягиваться надолго. Что вызывает тревогу: сейчас, к сожалению, потребность в такого рода лечении возникает периодически. И в итоге это может привести к неприятным последствиям. Даже сейчас возникают проблемы инфляции, пока связанные с повышением цен производителей, сырьевых активов и т.п.

К примеру, Китай, который в отличие от Запада находится на другой фазе кредитного цикла, негативные последствия кредитной накачки экономики уже почувствовал. После пары лет быстрого роста денежной массы наступают последствия в виде пузырей на финансовых рынках, в недвижимости, пузыря кредита, в том числе серого, подпольного (такое явление получило распространение в КНР в по­следние годы).

Там уже и потребительская инфляция находится на достаточно высоком уровне, и сохраняется тенденция к ее увеличению.

ДП: Вы говорите, что американцы активно участвуют в решении европейских проблем. А я слышал точку зрения, что американ­цам, напротив, выгодно усиление этих проблем, чтобы капиталы потекли обратно в США.

— Это глупость. Мир настолько взаимозависим, что проблемы Европы автоматически вызывают в Штатах более тяжелые проблемы, чем дисбаланс в перетоке капитала.

У американцев, особенно учитывая, что ФРС покупает на вторичном рынке облигации минфина США, сегодня нет большой потребности обеспечивать приток капитала извне в их долг. Более того, они об этом особо не заботились и ранее. Это не развивающая­ся страна, которой приходится изо всех сил налегать на все рычаги, чтобы привлечь капитал, у них есть преимущество резервной валюты и огромный рынок частных инвестиций вдобавок.

ДП: Кто же будет покупать обли­гации США, если не страшно? Это же уход от рисков.

— Большая часть владельцев облигаций США — это сами американцы: домохозяйства, корпорации, финансовые институты. В последнее время к ним добавилась ФРС, которая стала крупнейшим держателем облигаций после Китая или даже наравне с ним. Понятно, что это антикризисная мера. Но надо понимать, что в нормальном состоянии экономики столько государственного долга не выпускается. В борьбе с кризисом все средства хороши…

ДП: Но ведь для того, чтобы покупать облигации минфина США, ФРС должна принять соответствующую программу. QE3 (Quantitative easing, или количественное смягчение, — программа денежных вливаний в экономику США. QE2 закончилась 30 июня 2011 года. — Ред.), например. Пока она не принята.

— Пока США и не сталкиваются с недостатком спроса на свои облигации. Новая стимулирующая программа ФРС под названием "Операция "Твист", которая сейчас действует, подразу­мевает продажу коротких бумаг и выкуп длинных. Она пока показывает, что спрос на краткосрочные облигации остается высоким и не является проблемой.

ФРС уже намекнула, что программа QE3 может быть связана не с покупкой treasuries (американские казначейские облигации. — Ред.), а с ипотечными бумагами, в основном обязательствами Fannie Mae и Freddie Mac, и этим еще раз подтвердила, что спрос на собственно облигации минфина американцев сейчас не сильно заботит.

ДП: Любопытно. Но давайте вернемся к последствиям накачки­ финансовой системы ликвидностью. Есть ли шанс, что мировые эмиссионные центры успеют сократить предложение денег при появлении первых признаков выздоровления мировой экономики и нам удастся избежать гиперинфляции в ближайшие годы?

— Таких гарантий нет на самом деле. Но если есть опасность (а она есть), то это опасность стагфляции. Гиперинфляция — вряд ли, потому что конечный спрос остается низким. Стагфляция — высокий уровень инфляции при стагнации в экономическом росте — вполне возможна.

ДП: Вы называли публично срок начала обострения кризисных явлений: конец этого года — I квартал следующего. В чем особенность этого периода?

— Следующий год — это год массового рефинансирования долгов, как государственных, так и частных. Скоро также станет ясно, будет ли новая рецессия в США.

В начале года совпадут по времени большие потребности в рефинансировании, нерешенность проблем Греции и неоднозначная динамика эконо­мических показателей США. Все это вместе создает предпосылки для того, чтобы критический момент наступил именно в первой половине 2012 года, скорее всего, к концу I — началу II квартала.

Справка: Николай Кащеев родился в 1964 г. в Москве. Окончил Российский университет Дружбы народов, а также Московский институт международного бизнеса при Академии внешней торговли РФ. До прихода в Сбербанк работал главным экономистом аналитического управления МДМ Банка.