Телеведущий Дмитрий Губин разобрался в том, по какой причине россияне не испытывают уважения ни к себе ни к другим.
Базис определяет надстройку, не правда ли? На этой
очевидности многие поскользнулись. Чубайс верил, что защитит страну от
реставрации коммунизма класс собственников, оттого и провел приватизацию быстро
и жестко. Неважно, как распределена собственность, важно, что распределена:
рынок исправит. И, кстати, коммунизм не вернулся. А советский интеллигент,
намаявшийся в очередях, верил, что частная собственность заставит людей из
сервиса работать, как на Западе. Ведь если они не будут улыбаться, хозяин их
выгонит. И очереди, кстати, исчезли.
Другое дело, что улыбаться ни продавцы, ни официанты не
стали. Да и собственность, сгенерированная Чубайсом, оказалась не священной: для
ее сохранности нужно стало выстраивать особые отношения с государством. Помните,
были такие собственники — Березовский, Ходорковский, Гуцериев, Чичваркин? Аминь.
Как ни закладывай под родными осинами панатлантический фундамент — все вырастает
на нем какая–то русская особость. У меня был случай: в Краснодаре поселился в
отельчик «Форум» и присвистнул: Европа! Европа пала в первый же завтрак, на
котором мне строго полагались каша и чай. Я попросил кофе, но услышал, что кофе
не положен.
Я признался, что со мной такое впервые. «А мне–то вы
зачем это говорите?!» — воскликнула девушка в белом фартучке. «Вы же
официантка». «Вот! — подняла палец вверх девушка. — Приехали, а не знаете, что
несклоняемые существительные не склоняются!» В слове «официантка» девушке
чудилось унижение: без унижения — это «официант». В России всегда так: ты — про
кофе, а тебе — про склонения. Наши люди не признают в других равных себе, а
потому не испытывают ни уважения, ни потребности относиться к другим, как к
себе.
Отсюда и деление на бар и рабов, надсмотрщиков и зеков,
элиту и быдло; отсюда и подход к закону как к дышлу: царь скажет — посадят и
Чубайса. Единственная отрада русского человека — это «свой круг»: там тебя и
примут, и обласкают, а чужаку не простят ничего. Весь мир русский человек делит
на своих и чужих, перенося границу от прилавка до государственной. Вот почему в
России тысячу лет неизменен общественный строй, меняются лишь холода на
оттепели, оттепели — на застои.
Следует ли из этого, что Чубайсу не надо было проводить
реформы, а владельцу гостиницы «Форум» — покрывать керамогранитом полы? Не
следует. Просто, выстраивая что–либо в России по европейскому («свобода,
равенство, братство») шаблону, следует понимать, что в русском варианте
«братство» заменит «р» на «л». Отношения между людьми, принятые нацией за
шаблон, вообще меняются куда медленнее, чем законы, правители или границы.
Надстройка сильнее базиса: не народ производное от царя, а царь производное от
народа. Это знание не прибавляет оптимизма, но зато позволяет избежать
разочарований. По крайней мере за завтраком вне дома.
