Уже этой весной возможно будет деноминация в 10 раз

Бизнес сообществу вы стали известны после ваших знаменитых высказываний о "бархатной реприватизации". Они вызвали у всех буквально шок. Как повлияли эти заявления на вас?
Скрывать бессмысленно. Повлияло и очень серьезно. На стратегию развития бизнеса компания и на мою личную историю. Я в принципе никогда не собирался заниматься публичной политикой. Но ситуация складывается таким образом, что определенные силы и круги вовлекли меня интенсивно в эту историю. Прежде всего, это связано с социальными нашими проектами, их политизацией и приведению к знаменателю основных политических трендов. Это то, что касается лично моей истории. Что же касается бизнеса группы, то многие незнакомые с бизнесом нашей группы коллеги по инвестиционному цеху, да и не только по нему, стали воспринимать нас более насторожено, чем это стоило бы делать. Подразумевая тем самым свое отрицательное отношение к таким понятием как "рейдерство" или "корпоративные войны".

Поэтому сейчас в определенных кругах бизнес-сообщества нам приходится расшифровывать суть и смысл и некие вещи делать более прозрачными. Более того, в 2009 году мы собираемся давать консолидированную финансовую отчетность, с тем, чтобы сделать ситуацию вокруг базовой компании "Финансгрупп" более транспарентной. И показать, что те вещи, которыми мы занимаемся, лежат не только в плоскости закона, но и в плоскости нормальной бизнес-этики.

Те гиперболы, которые были допущены, остались только гиперболами, не отображая реальной сути нашего бизнеса. Есть негативные моменты – что и говорить – есть и позитивные. В частности, мои заявления были переведены более чем на 70 языков мира, включая, например, китайский, японский. Сейчас, занимаясь международным бизнесом, нам приходится меньше доказывать кто мы на российском рынке. То есть партнеры, когда формируются встречи, обращаются к открытым источникам, больше начинают понимать с кем они встречаются, по какому из вопросов от нас могут поступить предложения.

Вы до сих пор поддерживаете идею бархатной реприватизации?

Я всегда говорил, что итоги всех этих залоговых аукционов и прочих спорных ситуаций, которые в 90-е годы формировали структуры наших олигополий, надо пересматривать. Это является блоком развития экономики, собственники – законные и незаконные - находятся в ожидании, что государство в определенный момент скажет: стоп-машина, пересматриваем! Поэтому и не наблюдается инвестиций в основные инфраструктуры.

Зачем это делать, если завтра могут забрать. Это определенным образом тормозит формирование инновационных производств. С другой стороны по-прежнему на рынках нет четких правил. На алмазных рынках государство смогло найти в себе силы сформулировать отношения к формам взаимодействия с частными инвесторами. Были обозначены стратегические месторождения, нестратегические.

То на нефтяном рынке это произошло совсем недавно. Вот ситуация с Гуцериевым (экс-владелец компании "Руснефть"). Давайте вспомним. Его проблема в том, что он не слушал людей, которые курируют нефтяную отрасль. Когда ему в мягкой или жесткой форме говорили: "Миша не надо ходить в этот тендер". А он шел. Чем повышал стоимость актива и госкомпании вынуждены были переплачивать.

Это основная причина падения "Руснефти". Поэтому я давно выступал за то, что бы эти ситуации были пересмотрены. Государство обладая серьезным экономическим ресурсом в лице стабфонда, фонда благосостояния может вкладывать деньги не в западные деривативы и финансовые производные, как это делалось неоднократно. На $20-30 млрд. покупались какие-то облигации, ценные бумаги.

Зачем они нам нужны! А вкладывать в реальный сектор. Выкупать обратно доли в стратегических предприятиях, которые нашими дедами и отцами создавались. И в один момент оказались в чьих-то руках за две копейки, а в большинстве своем и выкуплены были за деньги государства путем несложных махинаций, которые Счетная палата все знает.

Это возврат активов в собственность государства по схеме, как была куплена "Сибнефть". Я думаю Роман Аркадьевич остался очень доволен суммой сделки. Вложил в "Сибнефть" вместе с Борисом Абрамовичем не более $300 млн, вышел с $13 млрд. Мы не знаем внутренних раскладов, но очевидно, что сейчас он небедный человек. Пусть собственники стратегических активов останутся небедными людьми. Надо забирать, но мягко. Они многое сделали, но это не их и не им принадлежит по праву. Это была ошибка государства и ее надо исправить, реприватизировать.

Как кризис отразился на ваших проектах?

На нас не сильно повлиял, поскольку мы на фондовом рынке стоим не очень активно. А занимаемся прямыми инвестициями. Повлиял он только с той точки зрения, что потребительский спрос упал по определенным секторам. Соответственно, сократились финансовые потоки. Единственный сегмент, где мы терпим убытки – это строительный и девелоперский бизнес, по сырьевому есть проблему. Вообщем, там где упал реальный спрос потребления.

Венчурные планы не претерпели изменений?

Там в основном старт-апы и деньги стоят в кэше. Что может измениться? Себестоимость сокращается у большинства проектов. Так это хорошо! Для нашего направления слияний и поглощений сейчас золотое время. Компании падают, обесцениваются. Левередж показал свое звериное лицо. Все компании, которые стояли в левередже подвержены вхождению таких инвесторов, как мы с наличными деньгами.

Куда сейчас надо инвестировать?

В реальный сектор. Никаких ценных бумаг. Я предсказываю дальнейшее их падение. С моей точки зрения этот сегмент сейчас наиболее привлекателен. Цены упали в три – пять, в некоторых сегментах в десять раз. Поэтому надо покупать действующие финансовые потоки, компании, которые эти потоки генерят. И это оправдается значительно больше нежели инвестиции в ценные бумаги. Потому что горизонт роста рынков до уровня июня месяца этого года, с моей точки зрения трех, а может и пятилетний. Таких инвесторов, как мы, такие сроки мало устраивают. А те компании, в которые имеет смысл сейчас инвестировать объем инвестиций можно при правильной постановки дела в течении года вернуть. Мои рекомендации – реальный сектор, продовольственный, сырьевой. Сейчас очень многие средние нефтяные компании находятся в серьезном дауне. Многие даже производство прекращают. Поэтому их имеет смысл брать. Это все возрастет в горизонте двух-трех лет.

Когда закончится кризис?

Через три года. Пока кризис доверия будет существовать, межбанковский, межгосударственный. И пока восстановятся нормальные котировки и пойдет капитализация вверх. Денежной массы очень много. Надо бы ее подсократить. Процесс деноминации, девальвирования будет занимать определенное время.

Сколько рубль будет стоить?

Есть уже новые купюры, деноминированные в 10 раз. Было 5000 станет 500. Я видел эту купюру в качестве эскиза. По моей информации это должно произойти уже этой весной. Объем нулей должен сокращаться. Все эти волшебные фантастические цифры, которые объявлялись собственниками – я стою 10 млрд., я стою 100 млрд, я триллион стою. Это же сказки из тысячи и одной ночи. Заканчивать надо с этими фантазиями. Все это - болезни детского возраста. Экономика должна стоять не на нулях, а на ногах реальных экономических. Слишком мало реальности было за этими нулями.

А насколько оправдана сейчас подобная денежная реформа?

Рубль надо деноминировать, укреплять. Если серьезно задумываться, что рубль это межнациональная валюта, то конечно его надо приблизить к параметрам основных валют – евро, доллара, фунта.