Антон Адасинский: "Нам не к лицу иметь собственное хозяйство"

Литейный пр. 51 начало в 19:00. Руководитель театра Антон Адасинский
рассказал о своей опасной болезни и том, что такое "Dia Gnose".

О чем ваш спекталь "Dia Gnose"?

Обычно в постановках DEREVO нет сюжета в привычном понимании. Но, как ни
странно, большинство зрителей находят логическую связь в происходящем на сцене.
Думаю, для кого-то будет интересна история странной пчелы – одной из героинь
спектакля, для кого-то – история мужчины и странного существа, которое живет у
него на плечах, а кто-то будет следить за отношениями двух барменов, которые
являются зеркальным отражением друг друга. Мы не стремимся объяснить все до
конца, для нас важен процесс творчества – и процесс зрительского творчества в
том числе. Мне нравится название, которое мы нашли. Любопытно, что сначала
возникло это слово, а после уже мы задумались над его латино-итальянской
этимологией. Di – значит бог, gnosis – знание, познание. По-русски это звучит
как "Бог знает" - в этом есть своеобразная ирония. В нашем новом спектакле
особенно важна визуальная часть – мы сосредоточились на создании эффектной
картины. Происходящее на сцене будет очень красиво – пластика объектов, их
освещение….

То есть вы создаете только лишь общую структуру
перформанса?

Каждый артист – автор своего куска спектакля. У нас нет единого сценария, нет
читок пьесы… Спектакль рождается из актерских импровизаций. Это как взять горсть
камешков, бриллиантов, и составить из них ожерелье. Моя работа как режиссера
(если могу так себя назвать) заключается, прежде всего, в том, чтобы найти
единый ритм дыхания спектакля. Но путь от импровизаций к окончательной форме
долгий – это сотни репетиций, десятки показов. Такую работу можно "обкатывать"
только на сцене, придумывать что-то за столом у нас не получается. Мы добиваемся
результата методом проб и ошибок, наступая на одни и те же грабли. Поэтому нет
никакой сложившейся философии. Рассуждения типа «мир такой-то, я такой-то» - это
не моя стихия. Мы слишком много времени тратим на то, чтобы голова не мешала
жизни тела. Чтобы дать свободу эмоции, чувству, мы как бы «отключаем» разум.
Поэтому в философских диспутах я не очень силен.

А как же русские посиделки на кухне, с разговорами, за
полночь?

О да, это обязательно! Обсуждать какой-нибудь рецепт салата я могу часами.
Конкретные, живые вещи, которые не касаются теории искусства – об этом мы очень
любим поговорить. Кстати, я сам люблю готовить, когда есть время.

Участники DEREVO - приверженцы здоровой пищи?

А вот и нет, мы едим много и вкусно. К тому же, мы два года прожили в Италии,
а там не садятся за стол без красного вина. Спектакль "Однажды" - как раз дань
этой нашей итальянской жизни… Для меня здоровая пища – это хорошие, качественные
свежие продукты. Из таких продуктов можно приготовить всё. А если у тебя рыба
была пять раз заморожена и разморожена, если огурец умер – с этим уже ничего не
сделаешь. Конечно, есть какой-то список запретов – пиво, белый хлеб, сливочное
масло… Но в нашей работе калории сгорают быстро.

Насколько вы успешны как бизнесмен?

У нас есть государственные гранты, мы успешно выступаем, много гастролируем,
нам нет необходимости вписываться в коммерческие проекты. Но, соглашаясь на
компромиссы, ты становишься зависимым от каких-то ненужных вещей. Потом тебе
могут сказать – для тех ты выступил, а почему для нас не хочешь? Чем мы хуже? И
что на это ответишь? Причем, провести границу между некорректными и вполне
деловыми предложениями очень трудно. Вот, например, в Москве открывается клуб
«Сноб». Там все в порядке – интересное предложение, нас не ограничивают в
творческом плане, предлагают хорошие деньги. Но вечеринка будет проходить при
закрытых дверях – никаких гостей, только приглашенные. То есть, тот же
корпоратив. Мы отказываемся от таких вещей – они не идут на пользу творчеству.
Приглашаем всех: покупайте билеты, приходите со своими гостями на наши
спектакли, приходите всем коллективом – будем только рады. Но куда-то к вам в
ресторан или на базу отдыха мы не поедем. Потому что не хотим. Кстати, на Западе
такие предложения поступают очень редко – там не любят этой сегрегации на
«черную» и «белую» публику.

Каким вы видите будущее театра?

Думаю, история человека на сцене, с пьесой, которая была написана сто-двести
лет назад – это тупик. Можно бесконечно говорить, что Чехов вечен, и Шекспир
вечен, и можно бесконечно во всех театрах играть одну «Чайку» - можно, можно… Но
здесь уже не будет нового, свежего смысла. А новые пьесы – здесь есть другая
проблема. Их пишут авторы за столом, не зная, для каких артистов и для какого
театра это предназначено. В этом смысле DEREVO – уникальный театр. Мы не пишем
пьесы, а создаем спектакль прямо на сцене, вместе со зрителями – потому что раз
от раза он меняется. Посмотрим, протянем еще двадцать лет. Это будет круто! Это
будет ZZ-Top. Нам никто на пятки не наступает, в затылок не дышит. Чтобы нас
сейчас догнать, надо лет пять пахать. В Питере - полная задница!
Два-три человека что-то делают. И все! Должно же быть что-то, ведь шесть
миллионов в городе живет. В Москве - дела обстоят чуть лучше. Но, по сравнению с
той же Прагой, это смешно. А в этом городе всего один миллион двести
тысяч человек.

В одном из интервью, Полунин сказал, что ему, в отличие от
Адасинского, не нужно самоутверждаться на сцене, среди зрителей.

Как это не нужно? Это он кокетничает. Слава только на сцене и оживает.
Сидит себе как Лев Толстой, с бородой до пят. Он клоун великого класса, он
лицедей, ему необходима отдача публики. Ему это нужно больше чем нам, потому что
мы не работаем так сильно со зрительным залом. У нас свой мир и мы стараемся
людей туда затащить. Для нас всех быть на сцене - огромное удовольствие, но
самоутверждаться, это если по русски сказать - набивать шишку - это не
нужно.

Вы не собираетесь вернуться в Россию?

Мы убили год на общение с клоунами из комитета по Культуре. Нам давали одно,
потом отнимали, потом давали другое, снова отнимали. Это было полным обманом,
лабудой. DEREVO не к лицу иметь собственное хозяйство - делать
какие-то проекты, забивать репертуар, открывать офисы. Мы всего
лишь студия, а чтобы заниматься и репетировать, у нас все в
Германии есть.