Выбирать по приколу

О Жириновском, которого почти все уже полюбили за то, что он так и не сделался диктатором, услышал суждение от студента: «Во врет: «Не врать и не бояться! По приколу за него проголосую! И вдруг среди истерических перекрикиваний друг друга - на редкость внятная реплика Александра Сокурова о том, что совершенно недопустимо насилие на экране, потому что последствия будут необратимы. Сказал как отрезал, а кто услышал, думаю, не смог пропустить мимо ушей.

На следующий день по «Культуре - старая киноверсия Льва Кулиджанова «Преступление и наказание по Достоевскому. О том, как, еще без помощи СМИ, просачивается в молодой, незрелый, но гордый и заносчивый ум идея насилия. Этот фильм я посмотрел в ранней юности, в самом подлом, предармейском, состоянии. Тогда еще почувствовал движение в собственном развитии. Пересмотрел картину в армии, и она пленила меня. И хоть основная идея романа в фильме подрублена из соображений цензурных, но не прочесть после него книгу было уже невозможно. Замечу, что мы-то Достоевского в школе не проходили. Жадно прочитав роман, я с разгону и всего Достоевского проглотил. Тараторкин в роли Раскольникова смог представить черты настолько обаятельные, что я даже похожий картуз себе завел в ту пору. И ясно, хоть и неизъяснимо, за что его полюбили Разумихин и Порфирий Петрович, и почему Соня пошла за ним. А ведь он убийца, чуть ли не серийный - двоих ведь убил и третьего был готов. Не говорю о художественных приемах Кулиджанова: их как будто не заметно. По тем временам дико авангардно выглядело отсутствие музыки - только стон будто или скрип. Герой переполнен мыслями так, что ни учиться, ни жить не может. И идея с убийством не главная в его голове. Она лишь мешает ему двигаться дальше. Настоящее горе от ума, когда вера ослабевает. С возрастом Раскольников стал раздражать меня, но персонаж Тараторкина - не стал. И это эффект искусства кино.

Новый сериал по Достоевскому я ждал со страхом и, судя по первой серии, страхи оправдываются. В конце 1960-х можно было сколько угодно клеймить пороки дореволюционного быта, и петербургские трущобы (которые не перевелись и по сей день) сами просились на экран. Но Кулиджанову чувство меры не изменило, «фактура от основной мысли не отвлекала. В новой же версии сразу перебор с мерзостью натуры. Какие-то селедочные головы и кишки на каждом шагу, призванные, видимо, иллюстрировать «реализм действительной жизни, но виданные уже в западных фильмах и сразу осточертевшие. Цвет кажется «шагом навстречу «широкому зрителю и, соответственно, рекламе. Тоже смахивает на цензуру, но не прежнюю, идеологическую, а внутреннюю, рыночную. Раскольников пока не больно на умного похож, фигурой особенно. Хоть и красивый, а больше на клоуна смахивает из «Лицедеев или «Маски-шоу. Зато Юрий Кузнецов в роли Мармеладова совершенный молодец, не уступил и самому Евгению Лебедеву. Пожалуй, только люди, причастные к алкоголизму, смогут оценить сыгранное им алкогольное озарение, точное описание которого есть только у Венедикта Ерофеева да Владимира Шинкарева. А еще предстоит оценить «нового Порфирия Петровича! У Смоктуновского, помнится, даже уши вытянулись, как у волка, в этой роли. Интересно, возникнет ли после просмотра этого сериала у нечитавших желание взяться поскорее за книгу? (Хорошо бы прежде, чем за «Достоевский ФМ.) Ведь легче по приколу выбирать развлечения и быть гордым от того, что ротозей.

Смахивает на цензуру, но не прежнюю, идеологическую, а внутреннюю, рыночную.