Николай Тойвонен: Петербург готов к технологическому скачку

<b>– Как вы оценивает степень заинтересованности бизнеса в российском инновационном продукте?</b>

– Зарубежный бизнес крайне заинтересован в российских технологиях. В России сейчас действует достаточно много консалтинговых структур американского происхождения, где, опять же, работают россияне. Компании находят интеллектуальную собственность, интересную для бизнеса и коммерциализуют в Америке. Что происходит? Россия затратила деньги на то, чтобы провести фундаментальное исследование, заплатить ученым. Университет заплатил за патент. А выгоду от продажи продукта или услуги получают за рубежом.

С другой стороны, российский бизнес активно покупает интеллектуальную собственность за рубежом. Почему они не покупают в России? Потому что у нас нет удобной для бизнеса инфраструктуры. У бизнеса нет времени ждать. Он приходит и говорит – мне нужно то и то. А ему объясняют: вот дайте денег, а мы доведем исследование до такого конца, что все аж ахнут. А ему некогда, он берет то, что есть, а потом выясняется, что продукт не готов. Есть неготовность обеих сторон: наука не готова к моментальной коммерциализации, а бизнес еще не выстраивает долгосрочной стратегии и не работает планово с наукой. Нужна прозрачность отношений и готовность с обеих сторон. У нас сейчас две острейшие проблемы – отсутствие законодательства, стимулирующего инновации, и отсутствие опыта взаимодействия вуз – бизнес.

<b>– Какие стороны этого взаимодействия наиболее напряженные?</b>

– На заре российской демократии и рыночных отношений Егор Гайдар говорил: "Рынок все устаканит". Не устаканил. Задача рынка – зарабатывать деньги. Если бизнесу проще продавать лес за границу, он и будет это делать. Неверно и возлагать решение проблем развития инноваций и на вузы. Они предназначены для другого: преподавать и делать науку. Инновационная деятельность – поле взаимодействия науки, бизнеса и власти. Власть как структура, которая отвечает за благосостояние граждан, должна создать комфортные условия, инфраструктуру. А бизнес будет исходить из того, насколько вузы готовы делиться своей интеллектуальной собственностью. Пока "правила игры" не в пользу вузов.

Мы в России пока выстраиваем для себя даже понятийно, что такое научный парк, чем он занимается. В мире под этим словом понимают совершенно разное. Если посмотреть на финскую модель, то инкубатор – это частная структура, которая живет на государственные деньги. А инкубатор в Англии – это структура университета, которая финансируется из разных источников, в том числе и из средств университета.

В России университет сильно ограничен в создании коммерческих предприятий, стартапов. Не решен ряд правовых вопросов, например, если университет участвует в строительстве технопарка, может он владеть какой-то его долей, или это будет частное предприятие, где университет будет арендовать помещение для коммерциализации своих продуктов.

Есть определенное недопонимание между вузами и бизнесом в том, сколько стоит интеллектуальная собственность, как ее коммерциализовать. У нас нет обученных кадров, которые могли бы квалифицированно оценить интеллектуальный продукт, возможности его применения. Решение этих задач позволит университетам почувствовать себя равными игроками на рынке вместе с бизнесом.

<b>– Уже определен механизм финансирования инновационных центров?</b>

– Должна быть диверсифицированная система фондов, из которых финансируются научные разработки. На первой стадии главный донор – государство, на стадии инкубатора – венчурное финансирование. Бизнес может делать вложения в обмен на акции, будущую прибыль. На стадии готового продукта возможны прямые инвестиции и другие источники.

<b>– Придание СПбГУ статуса федерального университета предполагает в том числе и централизованную систему финансирования. Разве это не поставит крест на диверсифицированной системе фондов?</b>

– Современная ситуация в экономике и науке требует, чтобы были стратегические центры, которые делают фундаментальную науку. Да, они изучают субатомные структуры, полет шмеля, строение глаза мухи. Но, кстати, сейчас именно такие исследования дают очень интересные технологические решения для бизнеса. Поэтому нужны университеты, которые делают эту передовую науку. В Америке, например, более 400 университетов, а "большую" науку делают в 40–60. Остальные – преподавание с изображением науки. В России будет также. Фундаментальную науку невозможно делать в любом регионе, должна быть научная школа, ресурсная база и т. д.; она концентрируется в мегаполисах – Москве, Петербурге, Ростове, Новосибирске, Владивостоке и т. д. В эти федеральные институты должны быть сделаны действительно серьезные вложения. По закону, который разрабатывается, федеральным университетам будет разрешено заниматься инновационной деятельностью. Это позволит СПбГУ остаться классическим университетом, а не коммерческим предприятием, как может показаться. А при нем появится инфраструктура, которая сможет интеллектуальный продукт коммерциализовать и позволит получать доход на дальнейшие университетские исследования.

<em>Ирина Силачева</em>