Игорь Артемьев: Наши решения будут основаны на судебной практике

<b>"ДП":</b> Существуют различные модели антимонопольного регулирования. На какие страны ориентируется сейчас Россия в этом вопросе?

<b><a href="http://whoiswho.dp.ru/cart/person/531376">И. А.</a>:</b> Нам наиболее близка европейская модель, хотя много полезного мы взяли и из североамериканской практики. Глупо было бы не пользоваться и тем и другим – по такому пути пошли в свое время и Япония, и Южная Корея. При этом наш новый закон, я все-таки считаю европейским. Он основан на тех же принципах, что и европейское антимонопольное законодательство.

Если говорить об истории антимонопольного регулирования, нельзя не отметить, что в различные исторические эпохи и в разных странах оно занимало не одинаковое место. Странно было бы говорить об антимонопольном законодательстве в той же Европе в послевоенный период.

Но со временем вред монополистической деятельности все равно проявляется и в экономике, и в политической системе. В Латинской Америке это приводило к революциям и гражданским войнам. В конечном итоге мировое сообщество осознало, что монополизм как таковой, создание картелей и злоупотребление монополий своим положением представляют очень серьезную экономическую опасность, особенно для стран с переходной экономикой. И во многих случаях государствами были установлены самые настоящие заградительные штрафы, введена уголовная ответственность – те же американцы говорят, что создание картелей является по своим последствиям одним из самых опасных экономических преступлении, поскольку препятствует развитию малого и среднего бизнеса, препятствует развитию демократии.

Монополии влияют на свободу выборов, финансируют наиболее одиозные политические режимы, потому что обладают огромной властью и рано или поздно начинают злоупотреблять своим положением.

В свое время подъем экономик Японии и Южной Кореи был связан именно с разрушением монополий. Борясь с монополиями, мы занимаемся строительством сильной и открытой экономики, способствуем развитию демократии, потому что носителем демократии является именно средний класс и малый бизнес. <br>Антимонопольному регулированию в России совсем недавно исполнилось 15 лет, за это время многое поменялось. В начале 90-х годов наши товарищи занимались такими вопросами как защита единого экономического пространства, в условиях когда отдельные губернаторы вводили запрет на вывоз продукции из регионов, разрушая экономические связи внутри страны. Наши коллеги и предшественники сформировали новое законодательство, и при этом им было гораздо труднее работать. То, что происходило в нашей стране в конце 90-х годов, говорило не просто о высокой степени монополизации при капитализме, а говорило вообще об олигархии.

Монополии превращались в олигархии, которые не просто доминировали на экономических рынках, но и влияли на власть. Система управления Ельцина, основанная на постоянных консультациях с представителями олигархических структур, вызывала очень серьезные ограничения прав граждан. В 1998 году это привело к кризису в экономике и очень серьезным социальным потрясениям. После этого возникло понимание необходимости появления принципиально новых органов государственной власти и изменений в законодательстве.

Новая организация (<a href="http://whoiswho.dp.ru/cart/company/71290">ФАС</a><i> – примечание ред.</i>) создана и сейчас мы получили новый закон. При этом если бы нас в рамках административной реформы сделали придатком какого-либо из министерств, мы бы не смогли нормально работать. Потому что одно из важнейших направлений нашей деятельности – это контроль за чиновничеством, и в рамках нового закона это направление получит новое развитие.

<b>"ДП":</b> Существует опасение, что даже современное и юридически грамотно написанное антимонопольное законодательство не сможет корректно работать в России, ввиду недостатков в работе силовых ведомств и судебной системы. Как вы оцениваете эти риски?

<b>И. А.: </b>Такие риски существуют, и они существуют не только для судебной системы и силовых структур. Такие риски существуют и для нас самих. Мы живем в то же самое время, как и наши коллеги в силовых структурах и судьи и, конечно, допускаем ошибки.

Другое дело, что у меня есть желание сделать нашу работу прозрачной. Мы публикуем все наши решения и сами инициировали закон, по которому обязаны это делать в свободном доступе в сети интернет. Нам хотелось бы постараться решить в каком-то смысле самую трудную задачу, которая вообще существует – это отказ от избирательного применения закона.

Мы никогда не работаем с судьями, никогда не пытаемся убедить их в своей правоте закулисными способами. Это принципиально. В нашей стране, безусловно, существует телефонное право и очень плохо, что общество с этим смирилось. В Европе за это чиновник моментально отстраняется от власти. Я считаю, что у нас есть законные способы решения вопросов. Кроме того, за все мое пребывание здесь мы не отозвали ни одно свое предписание, хотя и затрагивали серьезные интересы.

Когда принимался новый закон, постоянно говорили о несовершенстве судебной системы. Я не считаю, что наша судебная система такая уж плохая, хотя и нуждается в совершенствовании. Но давайте вообще тогда не будем ничего делать, и будем ждать, пока судебная система у нас дозреет. Я считаю, мы должны двигаться вперед. Судебная система будет вызревать в этих сложных условиях, в том числе в условиях нашего нового законодательства. Поэтому риск здесь, на мой взгляд, оправдан, потому что в противном случае мы не могли бы защитить ни малый бизнес, ни здоровую структуру экономики и в конечном счете проиграли бы и внешнюю конкуренцию. Кроме того, пресса имеет возможность писать о том, что происходит в судах, гарантирована открытость наших решений.

Так что больших опасений быть не должно. Могут быть ошибки, но они единичны. <br>В новом законодательстве мы уделяем очень большое внимание обеспечению прозрачности процедур. В качестве примера могу привести норму, которую мы включили в закон о закупках – она сыграла огромную роль. Эта норма определяет, что любой участник конкурса имеет право снимать на видео всю процедуру конкурса от начала до конца. А конкурсной комиссии вменяется в обязанность вести аудиозапись. В таких условиях многие злоупотребления, которые раньше встречались повсеместно, стали просто невозможны.

<b>"ДП": </b>Обладает ли ФАС на сегодняшний день достаточными полномочиями и ресурсами для эффективной работы в заявленных в новом законе направлениях?

<b>И. А.: </b>Мы готовы процентов на девяносто. Нашим предшественникам была намного сложнее, правительство их не поддерживало, прежняя ельцинская администрация не интересовалась этим вопросом. Достаточно сказать, что возглавлял правительство Виктор Черномырдин, являвшийся руководителем крупнейшей в стране монополии. Я прекрасно знаю, как от некоторых из наших прежних руководителей требовали заткнуться и не лезть, многие из них вынуждены были бороться и оставить свои посты. В условиях олигархии тому правительству, так же как и президенту, не нужны были антимонопольные органы. <br>Сегодня мы очень серьезно занимаемся аналитической работой, отслеживаем ситуацию на рынках России. У нас на сайте каждую неделю появляется анализ нового рынка. Эту аналитическую информацию не найти больше практически ни где. Только за прошлый год мы провели анализ около 40 рынков, на следующий год запланировано еще более 50.

Мы готовимся через год-два проводить анализ и глобальных рынков. Кроме того, мы сами себе вписали в закон, что обязаны ежегодно делать доклад правительства о состоянии конкурентного рынка в стране. Хотим, чтобы это было событие, и очень серьезно готовимся.

Мы готовили закон два года, вынуждены были перестроить всю систему управления. На сегодня, если наш сотрудник отвечает за определенный рынок, он является одним из крупнейших специалистов в этой сфере. Для этого пришлось пригласить молодых экономистов, молодых юристов. Более половины управлений в сегодняшнем аппарате возглавляют люди, которым меньше 33 лет. Вы не найдете такого нигде, это в основном молодые ребята, которые недавно защитили диссертацию, владеют несколькими иностранными языками, обладают энергией и мотивацией. Конечно, наш "золотой фонд" – люди в зрелом возрасте, которым уже за 50, их главное достоинство – это опыт. Благодаря такому сплаву, мы сегодня получаем неплохой результат.

Я из 75 руководителей территориальных управлений вынужден был поменять более пятнадцати. Мы предъявляем все новые требования. Мы ставим себе трудные задачи и, наверное, в итоге не всех целей достигнем, но для нас это большая ответственность – работать в этой области. Нам доставляет удовольствие защищать маленькие компании и государство, бороться со злоупотреблениями чиновников.

В последнее время мы все больше сотрудничаем с антимонопольными органами других государств, в первую очередь с европейскими, американскими, китайскими. Идет работа в рамках СНГ. Мы гордимся, что наш антимонопольный орган в этом году впервые попал в рейтинг антимонопольных органов мира и сразу занял тридцатое место. Это свидетельствует о международном признании. В мае следующего года в Москве состоится заседание международной конкурентной сети – более ста руководителей антимонопольных органов со всего мира приедут к нам и Москва на неделю станет антимонопольной столицей мира. Если бы не было нового закона, это вряд ли было бы возможно.

<b>"ДП":</b> Увеличилось ли за последние годы финансирование ФАС? Есть ли потребность, чтобы служба финансировалась в большем объеме?

<b>И. А.: </b>Финансирование увеличилось очень существенно. Когда я пришел, здания стояли без ремонта – там чуть ли не тараканы по стенам бегали, не было денег на командировки – наши дальневосточные товарищи не могли полететь в Москву. На сегодняшний день мы все имеем почти все, что необходимо для нормальной работы.

В этой связи очень важно, что мы имеем политическую поддержку со стороны президента, премьер-министра. За последние два-три года финансирование было увеличено примерно на 40%. Единственная серьезная проблема – это все еще низкие зарплаты наших сотрудников, хотя и они два раза за последние годы поднимались. Трудно содержать юристов, поэтому наша юридическая служба – это такие "лихие казаки", которые выигрывают большие дела, получая маленькую зарплату. К сожалению, через два-три года многие из них уходят и получают зарплату в пять раз больше, чем здесь. Так что молодежь удерживаем во многом за счет интересной работы и карьеры.

<b>"ДП":</b> Я знаю, что в некоторых регионах у Вас совсем маленькие управления, по 10–15 человек. Там, наверно, намного сложнее проводить аналитическую работу? <br><b>И. А.:</b> Да, это так. Кроме того, Москва и Питер – это просвещенные города, а у нас есть полуфеодальные регионы, где губернатор еще с советских времен привык и ногой топать, и судам приказывать. Но в этом случае наши сотрудники выполняют свой долг, просто делать это сложнее.

<b>"ДП":</b> Вы всегда сами проводите исследования рынков или у вас есть практика, когда вы что-то заказываете аналитическим организациям и консалтинговым фирмам? <br><b>И. А.:</b> Процентов на 70–80 мы все делаем сами, но последнее время все больше привлекаем и сторонние организации. Бюджет на эти цели увеличен с 3 до 34 млн рублей. Часто организации за совсем небольшие деньги предоставляют гораздо больший объем информации, а в обмен мы даем наши кейсы, наш аналитический материал, не содержащий коммерческую тайну. Хотя все это, честно говоря, все равно потом выкладываем на нашем сайте.

<b>"ДП": </b>Недавно в редакции мы обсуждали вопрос роли деловых изданий. Там прозвучало мнение о том, что функции деловых СМИ близки к функциям антимонопольных органов. Защита добросовестной конкуренции, защита потребителя, интересов общества. Согласны ли вы с этим? Считаете ли свободу слова и реализацию права на доступ к информации необходимым условием для конструктивной работы по защите конкуренции?

<b>И. А.: </b>Да, и более того, я считаю свободу слова более важным элементом в иерархии ценностей, чем антимонопольную деятельность, потому что если не будет свободы СМИ, не будет вообще ничего. И тогда уже будет истинная монополия на все, мы это уже проходили.

Более того, публикации в СМИ являются для нас одним из самых основных сигнализаторов для проведения проверок. Сейчас мы видим много изданий, очень серьезных и ваше в том числе, где журналисты узнают информацию и публикуют ее гораздо быстрее, чем мы узнаем или кто-то нам пишет заявление.

Это самим нам не позволяет отсидеться в окопах. Я очень доволен такой ситуацией. С журналистами мы всегда работаем хорошо, не обижаемся на критику. Я начинаю свой день с главных изданий – у меня есть час, пока еду на работу. Когда мы получаем заявления, уходит много времени на отправку запросов, изучение ситуации. А в изданиях готовый анализ, и я все это расписываю по управлениям. Рассмотрите. Доложите. Дайте служебную записку. И потом идет обратный поток ко мне или к моим замам. Это обычная практика.

<b>"ДП":</b> Может ли антимонопольное ведомство противодействовать монополии государства в федеральных СМИ и давлению властей различных уровней на независимые издания? Находится ли защита свободы слова в компетенции антимонопольной службы?

<b>И. А.: </b>Мы можем делать только то, что говорит закон. Сегодня он не дает нам формальных возможностей повлиять на сложившуюся ситуацию. По закону мы не можем выделить сегмент федеральных электронных СМИ, хотя понятно что у нас огромное количество газет, которые почти никто не читает и несколько телевизионных каналов, которые накрывают всю страну. Производить попытки внесения в законодательство каких-то норм на эту тему, я лично для себя считаю сегодня бесперспективным. Но бороться за свободу слова должен любой человек, называющий себя демократом.

<b>"ДП":</b> Несколько вопросов по новому закону. В десятой статье идет речь о том, что для доминирующих субъектов запрещается экономически, технологически и иным образом не обоснованное установление различных цен (тарифов) на один и тот же товар, если иное не установлено федеральным законом. Насколько я понимаю, речь здесь идет о ценовой дискриминации.

Но ее примерами могут являться установление более низких цен для студентов и пенсионеров или, наоборот, специальные расценки для иностранцев, что очень широко используется многими компаниями, как частными, так и государственными. Будет ли в их отношении применяться данная статья?

<b>И. А.: </b>Система будет построена так, что все наши решения будут основаны на судебной практике, и опираться на обычаи делового оборота. Депутаты и эксперты все время нас спрашивают: ну как же можно использовать такие размытые формулировки – "справедливые рыночные условия", "экономически обоснованное"? Я могу сказать, что тот человек, который сможет уйти в этом вопросе об общих формулировок, а нигде в мире ничего подобного не сделано, заслуживает Нобелевской премии. Экономическая жизнь очень разнообразна и нельзя отразить в законе все ее особенности. Но чем это нивелируется?

Любое решение ФАС может быть оспорено в суде, любое наше решение приостанавливается с момента подачи заявления в канцелярию суда. Вопрос решается в рамках состязательного процесса, постепенно складывается практика, идет детализация законодательства. Если говорить по конкретной статье, то, например, оптовые скидки, в данном случае, не подпадут под запреты, потому что это экономически обоснованная практика, которая разрешена в нашей стране и во всем мире. Если постоянному клиенту дается серьезная скидка, то это тонкий вопрос, и мы тоже не будем вмешиваться, поскольку работаем по грубым нарушениям.

Те примеры, которые Вы приводили по скидкам для различных групп населения, то здесь имеет место положительный социальный эффект, а интересы конкурентов вряд ли оказываются затронуты. А вот если иностранные компании дискриминируются без специального федерального закона, мы должны вмешиваться и делаем это.

<b>"ДП": </b>Прокомментируйте вопрос о запрещении соглашений, которые ведут к установлению членства в профессиональных и других объединениях, если они приводят к ограничению конкуренции. Сразу вспоминаются саморегулируемые организации. Не может эта норма закона тормозить их деятельность? <br><b>И. А.:</b> Бывают случаи, когда профессиональные организации целенаправленно ограничивают членство, к примеру некоторые ассоциации вводили вступительный взнос в 50 тысяч долларов. Это ограничивало права небольших компаний. Тогда мы вмешались. То есть смысл заключается в недопущении дискриминации тех или иных компаний и защите конкуренции.

Тут, конечно, очень тонкая грань, и мы работаем как скорая помощь, а суд уже принимает окончательные решения. Деятельности саморегулируемых организаций мы противодействовать не намерены и закон это не предусматривает.

<b>"ДП":</b> Как Вы оцениваете закон в связи с планируемым вступлением России в ВТО и обсуждался ли проект закона с ВТО и странами-участниками? Какова была его оценка международным сообществом? <br><b>И. А.:</b> Перед первым чтением по новому закону нами были получены заключения от Еврокомиссии, федеральной торговой комиссии США, международных организаций. Мы не все приняли, но очень важно, что они признали новое законодательство комплементарной частью общего европейского законодательства. Серьезных расхождений у нас нет, они видят серьезную эволюцию, по сравнению с тем, что было. Поэтому мы очень довольны сотрудничеством, все контакты сохраняться и еще покажут себя.

<b>"ДП": </b>Обосновано ли опасение ряда экспертов о недостаточной подготовленности подзаконных актов, обеспечивающих исполнение закона "О защите конкуренции"? Может ли это создать проблемы для бизнеса?

<b>И. А.: </b>Дело в том, что большинство старых актов, утвержденных ранее правительством, не утрачивают свою силу. Они будут действовать, пока не создадутся новые. По плану работы мы хотим обновить подзаконные акты уже в следующем году, хотя острой необходимости в этом нет.

<b>"ДП":</b> Во время прохождения закона через Госдуму в него были внесены определенные изменения. Какие недостатки Вы в нем видите и хотели ли бы сейчас в нем что-то изменить?

<b>И. А.: </b>Мы процентов на 80–90 получили то, что хотели. Понятно, что невозможно сразу стать Еврокомиссией. Можно было бы вписать в закон санкции по миллиарду евро за крупные нарушения антимонопольного законодательства, но это не реально. Но мы достигли кое-чего: когда я пришел, максимальный штраф был 500 тысяч рублей, сейчас мы научились брать уже по 100, 200 миллионов рублей.

<b>"ДП": </b>Можно выделить норму, от которой Вам лично было обиднее всего отказаться?

<b>И. А.: </b>Я могу несколько таких норм назвать. Закон говорит, что если государственный орган повысит тарифы, мы не можем контролировать этот процесс. Теперь если монополия пролоббировала высокий тариф гражданам, к примеру, за электроэнергию или подключение, пролоббировала свои интересы через специальный орган по тарифам, то мы, по новому закону, не вправе возбуждать дело по антимонопольному расследованию.

Это очень досадно, потому что в таких вопросах два мнения лучше, чем одно. <br>Кроме того, мне, конечно, жаль, что так и не разграничены полномочия по регулированию естественных монополий. Понятно, что та же тарифная служба хочет быть не просто органом по тарифам, но и регулировать естественные монополии. Но это монополии, и, значит, ФАС должна заниматься этим вопросом. Естественные монополии сегодня они являются для нас самым беспокойным объектом. Сейчас у нас есть необходимые полномочия по контролю над ними, но остается зона неопределенности, в которой не ясно до конца, кто может принимать решения. Это плохо не только для нас, но и для рынка.

<b>"ДП":</b> То есть контроль деятельности государственных естественных монополий, таких как "Газпром", не полностью лежит в сфере Ваших полномочий?

<b>И. А.: </b>Да, эта зона неопределенности позволяет чувствовать себя как рыбе в воде государственным монополиям. Монополисты были бы счастливы избавиться от нас. Дело в том, что антимонопольный орган, именно "анти", и мы весьма критически рассматриваем различные ситуации. А многие чиновники в естественных монополиях мечтают о маленьком регуляторе, который от имени правительства занимался бы всеми их вопросами.

<b>"ДП":</b> ...и легко договаривался бы по всем вопросам.

<b>И. А.: </b>Конечно. Огромная мощная структура быстро объяснит такому органу, что надо делать, и он сделают. Когда шел закон, одно из основных противодействий помимо олигархических структур было со стороны естественных монополий. Они упорно добивались, чтобы первая статья звучала так: "функции антимонопольного органа не распространяется на естественные монополии".

Это была их мечта. И они это вносили через депутатов, через правительство, лоббировали всячески. Но власть сказала: "Нет, антимонопольный орган будет вами заниматься". И мы ими занимаемся. Но в результате этой борьбы не удалось четко разделить функции между нами и ФСТ, другими специальными регуляторами. Это задача будущего. Но мы тоже не хотим взять на себя все, наоборот активно избавляемся от избыточных и непрофильных функций.

<b>"ДП":</b> Новый закон ставит определенные барьеры на пути слияния крупных компаний. Не считаете ли Вы действия антимонопольного органа, защищающего конкуренцию внутри страны, препятствием на пути развития, в том числе международного, крупного российского бизнеса?

<b>И. А.: </b>Мы хорошо понимаем, что это главный вопрос промышленной политики в ее антимонопольной части. Поэтому появилась статья 13 в нашем законе, описывающая возможные исключения. Есть проблемы внешней кредитоспособности России, международные рынки сбыта и международное разделение труда. Мы должны смотреть на эту проблему не узко, только через антимонопольное законодательство, а через общие экономические процессы.

Раньше в законодательстве это называлось правилом разумности, а критериев не было. Можно было разрешить все что угодно. По сути, было написано – нельзя, но если очень хочется, то можно. Сейчас мы взяли из Римского договора четыре европейских критерия, адаптировали их и придумали 13-ю статью. На первый взгляд они могут показаться общими, но это не так. Двадцать лет практики Евросоюза и пятнадцать лет нашей практики доказывают это.

<b>"ДП": </b>На каком рынке в наибольшей степени скажутся изменения в антимонопольном законодательстве?

<b>И. А.: </b>Хотелось бы верить, что на рынке нефтепродуктов. Должна заработать норма о коллективном доминировании. Если после вступления закона в силу (закон вступает в силу 13 ноября<i> – примечание ред.</i>), цены на бензин будут расти, мы применим нормы о коллективном доминировании. Я надеюсь, что это отрезвит нефтяные компании. Думаю, суды нас поддержат и это позволит остановить неуправляемый рост цен на энергоносители.

При этом у нас есть уже некоторый опыт успешной борьбы по вопросу сговора топливных компаний.

В Петербурге Олег Коломийченко (руководитель УФАС по Петербургу и ЛО<i> – примечание ред.</i>) возбудил дело против нескольких компаний именно по поводу картеля. Мы проиграли два суда, третий выиграли, было новое рассмотрение и последний суд мы выиграли в части признания факта. Поэтому штраф они заплатили относительно небольшой, а факт был признан. Наши оппоненты не успокоились и подали жалобу в Страсбург. Европейский суд, рассмотрев это дело уже в 2004 году, отказал им. Таким образом эти товарищи помогли нам сделать наше первое европейское дело.

Есть такие примеры и по другим рынкам. Смею Вас уверить, что дело против мобильных операторов, которое мы сейчас затеяли, тоже даст определенный эффект. Некоторые их руководители сейчас произносят грозные речи о том, что это попытка государственного вмешательства в экономику. Но чем бы не закончилось это дело, уже никогда сговариваться так грубо они не будут. Мы подготовились к этому делу, у нас есть достаточно много доказательств для суда.

<b>"ДП": </b>Сможете ли Вы повлиять на динамику цен на недвижимость?

<b>И. А.: </b>Что касается цен на недвижимость, здесь два аспекта решения проблемы. Первый – это борьба с чиновничьим протекционизмом при продаже земельных участков строительным компаниям. Мы пытаемся добиться изменений в Земельном кодексе, которые должно изменить ситуацию. Второй – это попытки доказать картели на строительном рынке.

<b>"ДП": </b>Вы рассчитываете внести свой вклад в снижение инфляции?

<b>И. А.: </b>Наше ведомство прямо отвечает за параметры инфляции в стране, хотя и не может пока похвастать серьезными успехами. Примерно четверть роста инфляции в стране так или иначе связана с монополизмом. Ведь помимо чисто монетарных причин, у нас есть нахальное повышение цен монополистами на искусственно монополизированных рынках. Мы делаем все необходимое, чтобы законодательно запретить им это делать.

<b>"ДП": </b>В России большинство монополий так или иначе связано с государством и чиновниками. Это осложняет Вашу работу?

<b>И. А.: </b>За последние 10 лет, а сейчас это цифра еще выросла, 54% нарушений антимонопольного законодательства совершены государственными чиновниками, а не бизнесом или естественными монополиями. Поэтому лучший вопрос развития антимонопольного законодательства – это проведение настоящей и подлинной административной реформы. Наш закон является ее частью и если нам удастся справиться с управлением, станет одной из лучших ее частей.

<b>"ДП":</b> Какими механизмами по противодействию коррупции Вы сейчас располагаете?

<b>И. А.: </b>Прежде всего это закон о госзакупках. 28 сентября правительство констатировало, что с начала года в результате принятия этого закона было сэкономлено 54 миллиарда рублей, то есть два миллиарда долларов. Это те деньги, которые раньше разворовывались, носились в виде взяток чиновникам. Компании не стали бы бороться в этих конкурсах, если бы им не выгодно было этим заниматься. <br>Сейчас в отношении чиновников применяются штрафы. Кроме того, мы модифицируем статью 178 УК РФ, которая пока не работает.

<b>"ДП":</b> А как складываются Ваши отношения с коллегами по правительству и другими чиновниками высокого ранга?

<b>И. А.: </b>Мы не отозвали на сегодняшний день ни одно предписание, выданное министерствам или губернаторам. Наша дипломатия заключается в том, что при выявлении нарушений мы не возбуждаем дело сразу, а сообщаем министру о нарушениях и если реакции нет, тогда возбуждаем дело. Обычно министры относятся к нашим предложениям с пониманием, но ситуации бывают разные.

<b>"ДП": </b>Вы долгое время работали в Петербурге, при этом активно участвовали не только в политической жизни города, но и страны. Помогает ли Вам это в работе и сохраняете ли Вы по-прежнему свою партийную принадлежность?

<b>И. А.: </b>Да, конечно. Приходя на госслужбу, я сразу же заявил, что остаюсь членом партии "Яблоко", заместителем Григория Явлинского. Как госслужащему мне, естественно, запрещено проявлять нелояльность по отношению к властям, когда я исполняю свой служебный долг. Мне также запрещается использовать информацию, к которой я здесь имею доступ и которая представляет государственную или коммерческую тайну. В остальном я свободен в своей деятельности. Законодательство разрешает госслужащим сохранять членство в партиях.

Так что никуда я не делся из партии "Яблоко" и горжусь своими товарищами, которым сейчас не очень легко.

<b>"ДП": </b>А партия оказывает Вам поддержку в Вашей деятельности?

<b>И. А.:</b> Дело в том, что многие мои коллеги, как и люди из других партий, депутаты, часто направляют нам данные о монополизации рынков, анализ, работают с малым бизнесом. Я не могу сказать, что тут есть какой-то эксклюзив – я просто отправляю эту информацию в наши управления, они их рассматривают, наряду с другими. Но этот поток информации бывает полезен, поскольку они в гуще событий и активно занимаются проблемными вопросами.

<b>"ДП": </b>Какие основные проблемы Вы видите сегодня на петербургском рынке?

<b>И. А.:</b> Я несколько раз приезжал в Петербург за последнее время, мы встречались с губернатором, было много жарких споров в администрации.

Во-первых, я обратил внимание на серьезные проблемы с конкурсами в сфере общественного пассажирского транспорта. Эта тема обсуждается и мы планируем очень серьезно влиять на решение этой проблемы.

Вторая тема, которая сильно беспокоит и саму администрацию Санкт-Петербурга – это вопрос торговых сетей. Нельзя допустить, чтобы под разнообразными предлогами, а это характерно не только для Петербурга, закрывались дешевые рынки, из торговли вымывался дешевый сегмент продовольствия и товаров народного потребления, а вместо них развивались только мощные торговые сети с высокими ценами. Во многих крупных городах власти помогают крупным торговым сетям, закрывая ларьки и вытесняя мелкую торговлю. Вспомните какие раньше универсамы были в Питере – универсам, а вокруг него торговые точки. И кто хотел – покупал в универсаме, кто хотел – вокруг. В результате цены снижались и в самом универсаме – сейчас же Вы ничего подобного не увидите.

Проблема ретейла сейчас выросла в общегосударственную, мы получили поручение президента и будем этим заниматься. А поскольку наиболее подробный анализ у нас сделан по Петербургу, то мы, возможно, с Петербурга и начнем. Дальновидная политика городских властей, на мой взгляд, должна поддерживать и большие, и маленькие магазины, нельзя нарушать этот баланс. Мы уже обсуждали этот вопрос с губернатором и надеемся на совместную работу.