Мариинский театр выбирает шоу-технологии

<B>Русские обряды превратились в ослепительное электрическое шоу</B><BR><br>СПб. Предпоследней оперной премьерой текущего сезона в Мариинском театре стала опера Николая Римского-Корсакова "Снегурочка".<br><P><br>Постановку "Снегурочки" подготовил новый тандем режиссера Александра Галибина и художника Георгия Цыпина под музыкальным руководством Валерия Гергиева. Художником по свету выступает Глеб Фильштинский, получивший на последней "Золотой маске" очередную награду. В качестве режиссера по пластике был приглашен болгарин Александр Илиев, художника по костюмам -- Татьяна Ногинова.<BR><br><B>Тактика</B><BR><br>По части музыкальной Мариинский готовился к "Снегурочке" давно, тщательно прорабатывая детали в концертных исполнениях и выращивая идеальную Снегурочку в лице молодой сопрано Ольги Трифоновой. Возвращение оперы петербуржца Римского-Корсакова (премьера которой, кстати, состоялась в 1882 г. на сцене именно Мариинского театра) не только ликвидирует пробел в наследии композитора, но добавляет еще одно выгодное название для зарубежных гастролей театра (возможно, с таким прицелом и задумывалась эстетика будущего спектакля). По части же постановочной раздумий было еще больше. Но если выбор художника в оправдании не нуждается, имя режиссера после увиденного встало под вопрос -- зачем, если только оно не объясняется статусом главного режиссера Александринского театра.<BR><br>Ритуал или утренник?<BR><br>Оперу-ритуал, музыкальную энциклопедию древнерусских обрядов было предложено увидеть как ослепительное эклектичное шоу. Четыре гигантских объемных символа в виде леденцов из стеклопластика (три из которых созданы по мотивам русского лубка) объединяют четыре акта оперы: Птица, Петух, призрак Снегурочки, больше похожий на пальму и Кот-баюн. В пестрой фантазийно-балаганной стилистике выполнены костюмы народа и скоморохов. Ноу-хау постановки становятся птичьи костюмы, в которые одета добрая половина персонажей, включающая и царя Берендея-филина (Евгений Акимов), и Бермяту-индюка, и глашатаев-петухов.<BR><br><B>Реальность</B><BR><br>Контрастом к сказочным мотивам оказывается параллельная "реалистическая" линия, которая лишь смутно пересекается с первой и едва ли создает новые смыслы. В нее вплетены как мотивы петербургского серого двора с бомжующим Лешим и мусорным бачком, так и опереточность в облике Весны (Ольга Савова) и Мороза (Эдуард Цанга). Первая напоминает певицу Сильву, второй -- банкира: Снегурочка (Ольга Трифонова) оказывается дочерью бизнесмена и певички. Более всего костюм Снегурочки в прологе напомнил Янину Жеймо в роли Золушки, а начало оперы в совокупности музыки и картинки -- кинофильм "Весна" с эпизодом прогулки по кинопавильонам. Жанр сказки прямолинейно диктует постановщикам инфантильность воплощения, доводя отдельные эпизоды до модели эстрадного концерта и детсадовского утренника.<br><P><br><B>что будет</B><BR><br>"Снегурочку" снова можно будет увидеть 14 мая. А уже 30 мая Мариинский представит обновленный вариант другой русской классики -- "Жизнь за царя" Глинки в постановке Дмитрия Чернякова (автора нашумевшего "Китежа"). Под рукой молодого режиссера-модернизатора тестамент русской оперы -- священная "Жизнь за царя" предстанет в новом свете последних тенденций современного театра. Проект продемонстрирует намерения Мариинского, собирающегося завоевать свое будущее -- продвинутую столичную молодежь.<BR><br><B>предыстория</B><BR><br>С возвращением в репертуар одной из лучших русских опер Мариинский припоздал, уступив своему вечному конкуренту. Большой театр показал эту премьеру (разумеется, с другой постановочной командой) полтора года назад. Оперу про чудо неземной холодной красоты, выходящей за рамки системы, стратеги Большого выбрали для того, чтобы открыть ей сцену филиала главного театра страны. Тогда столичные критики все как один высказали свое абсолютное неприятие продукции режиссера Дмитрия Белова, кинувшись упрекать модернизированный вариант русской классики во всех смертных грехах жанрового кровосмесительства и поклона в сторону массовой культуры.<BR> Премьера в Мариинском если и наметила альтернативные пути в дизайне хрестоматийной оперы, то от налета маскульта постановку не избавила, а только добавила цирковых трюков, шоу-эффектов и опереточной легкости.