"Двенадцатая ночь" в БДТ точки над i не расставила

Рождественский карнавал венчает двенадцатая ночь. Праздник окончания праздника, ностальгическое веселье напоследок перед длинными серыми буднями.<BR>Шекспировская комедия никогда не была простой пьесой. "Двенадцатая ночь" -- феерия неожиданной гармонии. Печально, но факт: многочисленные отечественные версии этой комедии в последние годы были сделаны в жанре грубого незатейливого фарса. Режиссер Григорий Дитятковский в БДТ решил поспорить с этой недоброй традицией.<BR><BR><B>"Подсчитывает трамонтана</B><BR>иголки пиний"<BR>Морское побережье на сцене БДТ -- шедевр художника Марины Азизян. Сине-зеленые переливы в сложных складках изумительной красоты тканей с помощью света под управлением Глеба Фильштинского дают полное ощущение средиземноморского пейзажа, источающего поэзию. Костюмы в этом спектакле хороши необыкновенно. В каждом из них -- исчерпывающая характеристика персонажа: черная кружевная птичка Оливия, две "красных шапочки", студенты-очкарики Виола и Себастьян, гусар-авиатор сэр Эндрю, "одетый во все не по росту" пожилой шалопай и задира сэр Тоби... Красоте картинки соответствует живописность мизансцен -- сцена БДТ, как и в предыдущем спектакле Дитятковского "Федра", выглядит образчиком театральной культуры.<BR><B>Звуки музыки</B><BR>"Если музыка -- пища для любви..." -- с этих слов Орсино (Сергей Дрейден) начинается спектакль, и они, по сути, -- ключ к пониманию режиссерского замысла. "Двенадцатая ночь" Дитятковского насквозь пропитана музыкой, как Иллирия -- морским ветром: маленький живой оркестр исполняет отрывки из Перселла, Шуберта, Верди, вокальными и хореографическими интермедиями перемежается действие, и не случайно самым волнующим моментом "Двенадцатой ночи" становится песенка Шута, сыгранного героически преображенной Алисой Фрейндлих: "Песня одна утешить нас должна..." Ее певучий голос с этим знакомым легким прононсом и утонченным надломом -- камертон спектакля. Нет загадки и в том, почему герцог Орсино здесь выглядит отшельником, философом и эстетом: прекрасная Иллирия Дитятковского -- это пространство, целиком находящееся под властью воображения, и здешний герцог -- коллекционер возвышенных радостей: музыки, искусства, культуры, человеческих чувств. Точно так же и любовь Орсино к молоденькой, хорошенькой и благородной Оливии (прелестный дебют Полины Толстун) -- это не земная страсть, а продолжение коллекции. Без музыки для него нет любви.<BR><BR>"Я не то, что я играю"...<BR>А между тем, несмотря на множество интересных находок, несмотря на визуальную изысканность, историю рассказать не удалось. Если про Орсино и Оливию в спектакле Дитятковского понятно многое, то о том, что за существа Виола (Мария Лаврова) и брат ее Себастьян, можно лишь догадываться. Забавно, что в здешней комедии (концептуально несмешной) совсем не находится места для Мальволио (Анатолий Петров) -- то есть на сцену-то он выходит и даже разговаривает, но зачем он нужен -- загадка. И совсем какой-то робкой и потерянной смотрится лихая компания местных озорников под предводительством едва слышного со сцены сэра Тоби Вячеслава Захарова (впрочем, это беда многих участников спектакля). Любопытно задуманные персонажи оказались (согласно реплике Виолы) "не тем, что играют" актеры.<BR>Роковой вопрос, приведший львиную долю публики на спектакль Дитятковского: достоин он или нет "трона" руководителя БДТ, остался без ответа. "Двенадцатая ночь" -- не тот спектакль, к ногам постановщика которого складываются театральные царства. Но и не тот, после которого единственным утешением должна служить меланхолическая песенка Шута.