Иностранцы любят тратиться на разгадку русской души

<BR><BR>За последнее десятилетие в проведение социально-экономических и других исследований на территории России иностранные государства, общественные организации и частные лица вложили через различные фонды около $10 млрд. Одна программа TACIS "потянула" на $2,5 млрд. И знаний о ситуации в России, например, у европейцев больше, чем у россиян о ситуации в странах ЕС.<BR>Новые приоритеты деятельности зарубежных некоммерческих организаций и фондов обсудили участники круглого стола, организованного газетой "Деловой Петербург" и Фондом "Центр стратегических разработок "Северо-Запад".<BR><BR>Юрий Перелыгин, научный руководитель Фонда "Центр стратегических разработок "Северо-Запад":<BR>"В прошлом году наш фонд разработал "Доктрину развития Северо-Запада Российской Федерации". В работе над доктриной мы столкнулись с одной проблемой -- не знаем, что происходит на Западе. Мы много читаем, много кого слышали; но когда просмотрели, а что же мы имеем из работ различного рода организаций о той деятельности, которую разворачивают наши западные коллеги в области стратегии, то выяснилось, что таких работ практически не существует и таких исследований на территории, например, Европейского сообщества не проводится. Зато у нас достаточно много исследований, проводящихся на территории Российской Федерации различного рода иностранными фондами. Но работа, проведенная за последние 10 лет разными общественными институтами, которые поддерживаются государственными учреждениями, через различные фонды, мало похожа на сотрудничество".<BR><BR>Владимир Щитинский, директор РосНИПИ Урбанистики:<BR>"Опыт работы с международными фондами показывает, что они реализуют прежде всего свои цели. Но поскольку у нас не было возможности со своей стороны предоставить финансовые ресурсы и, соответственно, выразить претензии, то в большей степени мы отвечали на те вопросы, которые ставили перед нами зарубежные партнеры.<BR>Например, программа Комитета руководителей Европейской конференции министров регионального планирования по внедрению в некоторых российских регионах 10 основополагающих принципов устойчивого пространственного развития европейского континента финансируется правительством Германии. В частности, этот проект действует в Московской и Ленинградской областях.<BR>Деньги, выделяемые немцами, в большей степени идут на поддержание работы зарубежных экспертов, а Московская и Ленинградская области должны сами изыскивать финансовые ресурсы для оплаты труда своих специалистов.<BR>Другая история с Программой ООН по населенным пунктам ("ООН-ХАБИТАТ"). Программа финансируется за счет взносов государств -- членов ООН. По сути дела, мы выполняем работы на средства Российской Федерации, которые перечисляются в виде взноса России в ООН и затем перераспределяются на те проекты, которые сама Россия считает для себя необходимыми. И здесь, конечно, достигается наиболее эффективный для нас результат. Мы сами определяем направления расходования средств, необходимые проекты и программы. Они согласовываются с российскими органами власти. На наш взгляд, это наиболее эффективная сегодня форма работы с международными организациями".<BR><BR>Сергей Басов, исполнительный директор Петербургского отделения Института "Открытое Общество" (Фонд Сороса):<BR>"Фонды можно разделить на две основные группы. Первая группа -- грантодающие фонды. Основную цель своей деятельности они видят в том, что раздают гранты на конкурсной основе.<BR>Вторая группа -- это фонды, осуществляющие операциональные программы. То есть берется какая-то крупная и важная тема и либо самостоятельно, но чаще всего с партнерами реализуется большой крупномасштабный проект (мегапроект). Внутри него могут быть гранты для отдельных организаций, но это не самостоятельный открытый грантовый конкурс "для всех" -- в сфере культуры или образования, а именно целенаправленная попытка системно воздействовать на какую-то проблемную область.<BR>Например, в течение 5 лет нашим фондом осуществлялся проект по созданию Интернет-центров в 33 университетах. С нашей точки зрения, это было стратегическое направление. Мы начали работать в провинции вместе с Министерством образования, отобрав 33 провинциальных университета, когда компьютеры там исчислялись единицами. Фонд вложил в эту программу около $100 млн".<BR><BR>Владимир Малышев, заместитель главного редактора газеты "Деловой Петербург":<BR>"Прошедшее десятилетие показало, что многое у нас изменилось. Нам хотелось бы, чтобы это ощущение перемен и перспектив дошло не только до правительств, региональных властей, но и до каждого человека. Настало время фондам, программам и отдельным благотворительным обществам, как зарубежным, так и российским, более четко и более подробно сказать, что же они хотят делать в России в ближайшее время и как россиянам взаимодействовать с фондами и их разнообразными программами.<BR>Взаимодействие, координация деятельности фондов нужна не столько для того, чтобы фонды друг друга информировали о том, кто в каком направлении развивается, а для того, чтобы каждый отдельный человек, гражданин понимал, что это меняет в его жизни".<BR><BR>Виктор Николаев, заместитель главного редактора газеты "Невское время":<BR>"Прозрачность и эффективность деятельности фондов в достаточной степени связаны. Пример, когда ФКЦБ очень долго пыталась объяснить финансовому управлению акционерных обществ, что необходима прозрачность, они говорили: "Это вам принесет капитализацию. Вы от этого получите большую выгоду". Все сидящие в зале на семинарах, которые проводила ФКЦБ, понимающе перемигивались: "Какая может быть прозрачность? Речь идет о переделе, разделе собственности".<BR>Точно так же было, когда Министерство финансов пыталось научить регионы работать с бюджетами, с заимствованиями, в том числе на примере Петербурга. Выступавшие говорили, что бюджет должен быть прозрачный. В зале все улыбались и говорили: "Да, да, конечно. Мы обязательно сделаем прозрачный бюджет -- когда-нибудь потом". Мы натыкаемся на ту же ситуацию, когда фонды не хотят раскрывать информацию о своей деятельности.<BR>Но все раскрывать и не нужно. Пожалуй, сами фонды для координации своих действий должны выработать критерии, по которым можно будет судить об эффективности их работы. И эту информацию раскрывать. Нужна не прозрачность принятия решений, нужно давать информацию о том, что миссия выполнена или, скажем, выполнена на каком-то этапе -- для того, чтобы общественность могла каким-то образом оценить их деятельность. Это должны делать все фонды без исключения".<BR><BR>Юрий Перелыгин, научный руководитель Фонда "Центр стратегических разработок "Северо-Запад":<BR>"Я, как научный руководитель Фонда "ЦСР "Северо-Запад", не готов повышать прозрачность принятия решений.<BR>Это очень существенно для работы фондов, поскольку, например, ЦСР "Северо-Запад" позиционирует себя как негосударственный фонд стратегического развития.<BR>Почему вдруг люди, которые не имеют к государству прямого отношения и не являются его лидерами, берут на себя миссию и начинают заниматься стратегическим планированием больших государственных объектов.<BR>Понятно, что мотивы, которые ими движут, достаточно не публичны. Поэтому скрытые механизмы принятия решений, которые существуют в каждом из фондов или у тех людей, которые эти фонды учредили, всегда персональны и во многом не публичны. Даже если они выносятся на обсуждение, то это некие вторичные или третичные формы того, что на самом деле теми или иными персоналиями думается.<BR>Принятие решений -- всегда дело достаточно персональное. Например, существует коллегиальный орган, который выносит свой процесс принятия решений на публику, но во многом это закрытые совещания. Думаю, что для всех фондов это характерно".<BR><BR>Алексей Куприянов, администратор грантов программы "Cоциальные исследования образования в России" Европейского Университета:<BR>"Прозрачность важна не столько в том, чтобы сообщать кому-то, кто конкретно что решил, и прилюдно заседать на площади экспертным советом. Скорее, необходимость в том, чтобы довести до сведения людей, что вообще есть экспертный совет, программы независимых экспертов. Необходимо разъяснить некоторые общие механизмы деятельности фондов.<BR>На деятельности любой организации положительно сказывается ее открытость для анализа и критики.<BR>Специфика нашего проекта состоит в том, что мы не являемся официальным представительством фонда. По сути дела, мы такие же бенифициарии или грантополучатели, как многие отечественные ученые. Но, в отличие от чисто научных проектов, нам поручен проект по организации конкурса грантов и распределение стипендий на конкурсной основе.<BR>Этот проект появился только благодаря тому, что ее бессменный директор и руководитель смог предложить простую и ясную схему организации всероссийского конкурса. Она ясна сотрудникам Фонда Спенсера, который проявил интерес к организации программы. Я думаю, что без этой открытости вряд ли что-нибудь удалось бы сделать".<BR><BR>Александр Янчевский, директор школы менеджмента "ЛЭТИ-Лованиум":<BR>"Прозрачность -- это не самоцель, а инструмент повышения эффективности своей деятельности. И если понимать PR не как морочение головы людям с целью отнятия у них денег, а как создание конструктивной среды взаимодействия с потенциальными партнерами, то обязанность любой организации -- в разъяснении своей деятельности. В этом случае получаешь более высокую эффективность действий и партнерских отношений.<BR>Второе -- я ни в коем случае не противник координации. Но иерархическая координация очень часто не работает. Если нет прямого подчинения, прямого контроля финансовых потоков, когда свободные агенты, то координация возможна только на уровне их собственного прямого взаимодействия.<BR>Но иногда стоимость получения информации выше, чем эффект от использования полученной информации. Поэтому всегда существуют затраты на координацию. Значит, надо сопоставлять затраты на координацию и эффект, который она дает. Если это эффект положительный, тогда этим надо заниматься ровно в той степени, пока он не исчезает.<BR>И третье -- это финансовая сторона. Даже в Советском Союзе при всех недостатках системы отсутствовала, будем говорить так, халява во внешнем сотрудничестве. Я сам был фулбрайтовским исследователем в 1985 году в США. Тогда, по разным оценкам, порядка 1000 человек советских ученых выезжало за рубеж и столько же принималось здесь. Министерство образования СССР, Академия наук оплачивали пребывание в стране англичан, американцев, немцев и т.д.<BR>За пребывание советских специалистов за границей платил Фулбрайт, платил IREX, платил Британский совет. И считалось это абсолютно нормальным, что наше государство должно платить. В результате начавшейся "перестройки" синдром халявы в кровь вошел. Считается, что западные благотворительные фонды для того и существуют, чтобы российские ученые могли заниматься научной работой, а то, что государство должно обеспечивать эту возможность -- от этого как-то отвыкли. И это замечание, которое было сделано, чрезвычайно важно, тем более что деньги в государстве есть. На конференцию в Чикаго я ездил за свой собственный счет (своей организации), а наша правительственная делегация ехала туда за счет государственного бюджета. Фонд национальной подготовки кадров оплачивал 5 тысяч на человека. Летели первым классом, включая секретарей, жили в гостинице по $300. Я жил за $100, и мне хватало, потому что это негосударственные деньги. Есть деньги в государстве, просто их нужно тратить на то, что надо".<BR><BR>Сергей Басов, исполнительный директор Петербургского отделения Института "Открытое Общество" (Фонд Сороса):<BR>"Естественно, в какой-то момент мы озаботились, что же есть эффективная благотворительная деятельность. Мы поняли, что это проблема не простая, что мы ее сами никогда не поднимем полностью.<BR>Мы успеваем аккумулировать деньги от донора, выработать стратегию работы программ, а проанализировать, как повлиял грант сельской школе на ее развитие или как повлияли Интернет-центры в целом на ситуацию в России в области электронных коммуникаций, у нас такой возможности и сил нет. Нужны и отдельные средства, которые надо вкладывать в мониторинг эффективности работы фонда.<BR>Тем не менее в конце 2000 года мы разработали вместе с социологами (Институт социологии РАН, Центр "Гэллап-маркет", Центр независимых социологических исследований, руководитель профессор И.Н. Гурвич) программу, которую образно назвали "Энергичные деньги: социальные эффекты благотворительной деятельности".<BR>Деньги фонда энергичные еще и потому, что у нас программы больше 3 лет не реализуются. Три года -- это мегапроект. Обычный проект живет 1 год от зарождения до завершения и измерения эффективности, что, увы, не всегда происходит. Эта программа очень интересно пошла. Она получилась у нас направленной именно на исследование благотворительности в России. Мы провели летом крупную конференцию и издали сборник -- "Благотворительность в России". Я не знаю подобного опыта в России, чтобы кто-то попытался аккумулировать совокупность информации о благотворительной деятельности".<BR><BR>Елена Белокурова, ассоциативный сотрудник Европейского Университета в Санкт-Петербурге:<BR>"Два года назад я писала диссертацию о деятельности благотворительных организаций, а они в России не могут выживать без западных фондов, я натолкнулась на то, что ни одного масштабного исследования о результатах деятельности западных фондов в России не проводилось. Хотя этот вопрос интересен и с научной точки зрения.<BR>Я пыталась узнать почему. Поскольку такого рода социальные исследования тоже в основном финансируются западными фондами, то, скорее всего, именно они в принципе не заинтересованы финансировать подобные исследования".<BR><BR>Владимир Алейник, эксперт Фонда "ЦСР "Северо-Запад":<BR>"Чтобы оценивать деятельность не только фондов, а чего бы то ни было, нужно сначала ответить на вопрос о ценностях, с точки зрения которых мы нечто начинаем оценивать. Без этого обсуждать технические вопросы, например координации, странно.<BR>Следующий момент. Если мы скажем, что ценностью является воспроизводство, то очевидно, что фонды преуспели в трансляции и воспроизводстве европейских ценностей на территории бывшего Советского Союза. Некоторые философы дают достаточно жесткую оценку произошедшего, говоря, что Советский Союз проиграл в холодной войне. Европейские ценности на территорию Советского Союза были оттранслированы. Они здесь воспроизводятся.<BR>Две недели назад я разговаривал с коллегой, который работает с венчурными фондами. Он сказал: "Понимаешь, за последний год очень многое изменилось -- государственные органы стали меньше мешать. И если раньше приходили совершенно разные государственные проверки и вмешивались, то сейчас это есть, но гораздо меньше". Так что либеральные ценности реализуются".