Царь Эдип преодолевает свои и чужие комплексы

<BR><BR>Формула "Эдипов комплекс" въелась в сознание совершенно безотносительно к персонажу трагедий Софокла. Формулу знают все, а про первоисточник вспоминают редко. О моральных устоях в античности говорить не приходится. Мифологические герои дрались почем зря, убивали кого попало, не говоря уж о сексуальных отношениях, в которых были они неразборчивы. Эдип хоть и насовершал немало преступлений (убил отца, был мужем собственной матери, с которой произвел на свет четверых детишек), но чемпионом по части злодеяний все же не был... Философ Зигмунд Фрейд вложил в понятие "Эдипов комплекс" несколько иной смысл. У него речь шла о борьбе женского и мужского начал, о подавлении влечений, рано или поздно вырывающихся наружу.<BR><BR><B>Крупным планом</B><BR>Традиция сценического исполнения греческих трагедий требует от театра монументальности и размаха. Не будем углубляться во времена, о которых лишь в книжках читали, посмотрим на новейшие образцы. В Европе любят играть пьесы Софокла и Еврипида в развалинах античных театров, на открытом воздухе. Сидя в огромном амфитеатре, ты смотришь сцены "из жизни муравьев", потому что артисты находятся на расстоянии нескольких десятков метров, так что разобрать, кто там Электра, а кто Медея, довольно затруднительно. Известный немецкий режиссер Петер Штайн, поставивший в Москве несколько лет назад "Орестею", тоже не смог уйти от стереотипа: он выбрал для премьеры самое большое театральное здание -- Театр Российской армии. И публика чувствовала себя словно на стадионе. Для постановки, разумеется, понадобились соответствующие краски: ведра свекольного сока выливались на сцену, когда Орест убивал Клитемнестру, боги спускались с Олимпа на цирковых тросах и пролетали над залом из конца в конец...<BR>Первая в XXI столетии российская постановка пьесы Софокла "Эдип-царь" в Театре на Литейном бросает вызов всем расхожим представлениям о том, как надо играть трагедию. Вместо сотни действующих лиц на сцене только трое. Иокасту играет артистка МДТ -- Театра Европы Ксения Раппопорт, Эдипа -- Джулиано ди Капуа, всех остальных персонажей (от прорицателя Тиресия до пастуха Форбоса) -- Тарас Бибич. Втроем они образуют и античный хор, который звучит весьма внушительно, но без тени пафоса. История знаменитого инцеста разыгрывается буквально на носу у зрителей: амфитеатр, состоящий из пяти рядов, выстроен прямо на планшете сцены. И, когда камни по воле богов и художника Эмиля Капелюша начинают падать с небес, публика чувствует себя ненамного уютнее, чем артисты.<BR>Архаика в спектакле дается крупным планом. Герои ступают босыми ногами по выжженной солнцем каменистой почве. Одежды их просты (но необычайно эффектны -- их автор Стефания Граурогкайте), как и их песни. Мизансцены и пластика словно срисованы с античных ваз и барельефов, где запечатлены подвиги богов и героев, жанровые сценки.<BR><BR><B>Психотерапия</B><BR>Сочинили "Эдипа-царя" недавние выпускники Академии театрального искусства. Режиссер Андрей Прикотенко учился вместе с Михаилом Пореченковым и Константином Хабенским, актеры закончили курс у Вениамина Фильштинского в прошлом году. Видно, что учились они хорошо. С мифологией и историей античного мира у них отношения чуть не панибратские. Собственно сюжет про Эдипа, папу его Лая, маму Иокасту и детей, среди которых была и Антигона, молодые артисты рассказывают прямо в прологе. Пересказ мифа похож на клип. Выразительные жесты, минимум бутафории, пара фаллических символов -- вот вам и весь "Эдипов комплекс".<BR>Запудрив мозги зрителям, артисты переходят к иным подробностям. Навязшую в зубах историю они рассматривают с точки зрения современного человека. Действительно, каково это -- счастливо прожить в супружестве 20 лет и вдруг обнаружить страшную подоплеку? Проникнуть в психологию древнего эллина мы не можем, да и не это волнует нас и авторов спектакля. У нас с мифологией выстраиваются свои отношения: каждый по-своему спорит либо соглашается с судьбой. Не говоря уж о страстях. Одни им потакают, другие загоняют в "подполье".<BR>Так что в какой-то мере мы попадаем на коллективный сеанс психотерапии, которая нелегка для артистов, но приятна для публики, занимающей все же созерцательную позицию. Театр не мучает нас пространными монологами, не утомляет банальностями. Напротив, почти как в известной песенке ("переводим мы любовь с итальянского"), перекладывают темные места на язык сочных сценических метафор.<BR>Уже программка помогает нам "въехать" в мир античности: в ней дан краткий словарь имен и географических названий, чтобы мы не путали Фивы с Дельфами, а Феба со Сфинксом. Украшает программку и золотая маска героя "Орестеи" царя Агамемнона, которого можно считать товарищем Эдипа по несчастьям: дом Атридов постигла та же участь, что потомков Кадма. Но для просвященных в спектакле есть приколы, доставляющие чисто эстетическое удовольствие. Например, приход вестника из Коринфа, который на плечах тащит коринфскую колонну, вызывает бурное веселье зрителей. Больше всех радуются профессора Академии театрального искусства: не зря обучали студентов азам истории Древнего мира.<BR><BR><B>Гармония</B><BR>Мать и жена Эдипа -- Иокаста всегда казалась мне безликой страдалицей. Пожилой женщиной, замученной мужьями и детьми. В спектакле Театра на Литейном царица молода и прекрасна. Это та самая "тонколодыжная дева", воспетая Сапфо, которая продолжает пленять и пленяться. Влюбленная в Эдипа (вот уж где "Эдипов комплекс" в полный рост!), она не прочь пофлиртовать и с Креонтом. Резвится она, правда, лишь пока не поймет, гораздо раньше, чем Эдип, что предсказания сбылись. В эту секунду царица каменеет, словно превратившись в статую скорби. Здесь уже все сыграно, натуралистические подробности самоистязаний были бы излишни. На прощание лишь тень Иокасты выскользнет на сцену, чтобы осыпать несчастного сына и мужа лепестками роз.<BR>Хор поведает публике о горькой участи Эдипа и его близких. Кто интересуется продолжением "сериала", может посмотреть "Антигону" в БДТ. Здесь герои превратятся в веселых козлят с бубенчиками на шее, и мировая гармония будет восстановлена. Сеанс психотерапии завершается, как ему и положено, душевным равновесием.