Время не властно над истинными ценностями

<BR><BR>Что бы там ни гундосили западные финансовые аналитики, Россия - самая стабильная страна мира. За последние 120 лет в отечественной банковской системе ничего не изменилось.<BR>Такой вывод напрашивается после прочтения петербургского журнала "Стрекоза" за 1884 год. Даже число банков в стране осталось почти прежним. Если в 1884 году в России значилось 1571 банковое учреждение, то на начало 2001 года - 1512.<BR><BR>Стрекоза-1884<BR>"Судьба не обидела Россию по части кредитных учреждений. Зародились они у нас как-то разом, лет 20 тому назад, и образовали целую сеть, вроде железнодорожной. Наше банковое дело обнаружило силу на первых же порах своего существования и твердо пошло по стопам неподражаемого Ильи Муромца, 30 лет сиднем сидевшего, а потом вдруг восставшего и понаделавшего подвигов. Отличие наших банков от иностранных сказалось в том, что за границею все финансовые учреждения строились и строятся на тех или иных началах кредита, а у нас на тех или иных комбинациях. Под именем банковой "комбинации" вообще подразумевается у нас все то, что повсеместно делается, но о чем вовсе громко не говорится и ни в одном уставе не упоминается, за границею банки возникали для удовлетворения нужд и потребностей торговли и промышленности; у нас же - для удовлетворения настоятельных нужд и потребностей сначала банковых учредителей, а потом - банковых администраторов. Русским финансовым учреждениям свойственны: непрерывное веселонравие, быстрота, решительность действий и легкость основных воззрений как на судьбу человеческую вообще, так и на земную участь банков в частности. Эти завидные черты превращают наши банки как бы в привилегированные учреждения роскоши, уподобляют их приятельским клубным компаниям, забавляющимся игрою в баккару, в стуколку, в макао, в палки, и обеспечивают страну от потрясений крутыми и чувствительными финансовыми катастрофами.<BR><BR><B>Государственный</B><BR>Государственный банк - гог и магог всех без изъятия русских кредитных учреждений. Еще недавно все к нему восходило и все от него нисходило. Он был головою и сердцем всего кредитного оборота в стране, занял роль всевластного суверена, приниженно и почтительно окруженного 1500 вассалов. Финансовые малютки отличались, однако, весьма хилым сложением и давным-давно переломали бы себе руки и ноги и кончили бы дни отрочества, свалившись с крыши или утонув в пруду, если их не оберегала своевременная и бдительная помощь петербургского патрона.<BR>В самом критическом случае совершалась паломническая поездка в столицу - Петербург, текли ручьи слез к подножию финансового владыки; патетически звучали самые сильные клятвы насчет исправления в будущем, в результате Государственный банк давал деньги и вновь ставил на ноги зарвавшихся банковых штукарей.<BR>Но счастье так мимолетно и непрочно. Иные птицы затянули иные песни и вместо прежних приветливых попугаев, только и выкрикивавших две фразы: "Кому нужно?" и "Сколько нужно?", появились в кассовых окошках мрачные черные вороны, зловеще каркающие как о своевременном выкупе заложенного, так и о несвоевременном переучете всего "сомнительного".<BR><BR><B>Общественные</B><BR>Общественные банки выросли как грибы под влиянием всесильной моды. Всякий захолустный клоповник, жители которого обитают чуть ли не в свайных постройках, стремился во что бы ни стало обзавестись собственным банком. В любой думе выискивался более других ловкий делец, который, почуяв запах "жареного", взывал к гражданскому честолюбию ногайцев, кобелякцев или пошехонцев, представлял им краткий "план будущей деятельности" городского банка, обещал думе сооружение на счет банковых дивидендов фонтанов, пирамид, пантеонов, будок для продажи сельтерской, выпрашивал поручительство города, добивался отпуска городским управлением небольшого основного капитала и, крякнув, принимался за дело. <BR>Вся сущность банковой "производительности" заключалась главным образом в двух операциях. Прием вкладов ежедневно доставлял непредвиденную манну небесную. Всюду и всегда находились совершеннолетние, обретающиеся в здравом уме и памяти люди, которые приносили в общественные банки свои кровные, трудом и сбережениями нажитые деньги и, не сознавая трагичности своего положения, простодушно обменивали их на литографированные, каллиграфически выведенные квитанционные листы, носившие наименование "вкладные билеты".<BR>Вторая операция - учет векселей - была естественным последствием первой. В общественном банке, положим, главенствовали два местных "лучших деятеля" - купец Петров и ремесленный голова Иванов. И вот Петров ставил бланк на векселе Иванова, а Иванов, охотно отплачивая любезностью за любезность, украшал своими бланками векселя Петрова. После Иванов и Петров посылали своих молодцов в кассу ими же заправляемого общественного банка и учитывали свои дружеские обязательства не только вполне беспрепятственно, но даже и вполне бессрочно. Деньги, понятно, брались под векселя отнюдь не затем, чтобы их возвращать. Наоборот, они брались именно затем, чтобы их никогда не возвращать.<BR><BR><BR><B>Коммерческие</B><BR>Банки коммерческого кредита ведут свои счеты на десятки, сотни миллионов и представляют самое широкое поле для азартных, более или менее остроумно задуманных сделок и спекуляций. <BR>Огромный наплыв денежной наличности, как путем текущих счетов, так и посредством вкладов, ничем прежде не ограниченный простор для вексельного учета, разные виртуозные опыты с залогом, покупкою и продажею ценных бумаг, наконец поверхность и беглость производимых акционерами банковых ревизий ставят банковых заправил в привилегированное, чрезвычайно счастливое положение. Они орудуют делами банка без всякого существенного контроля, по своему личному, непосредственному усмотрению, вертят с легкостью белки маховым колесом банковой машины, дают настоящие отчеты только своей же "совести и истории".<BR>Самые значительные и влиятельные банки коммерческого кредита сосредоточены у нас в Петербурге.<BR>Волжско-камский коммерческий банк сразу поставлен был на весьма широкую ногу, открыл отделения по всему Поволжью, от Астрахани до Рыбинска включительно, и захватил в свои руки судьбы почти всей русской торговли. У банка свой громадный дом с модным дамским базаром, с книжным магазином и с грандиозною огнедышащею печью для сжигания в ней протестованных и безнадежных векселей.<BR>Международный банк пользуется расположением аристократической публики и ежегодно переводит десятки миллионов русских рублей на марки и франки; в этом главнейше и проявляется его "международность"; помещается в барских салонах Английской набережной и дирижируется "великосветским джентльменом" Лясским, получающим в год свыше 100.000 руб. Главная клиентура - лечащиеся на водах военные и статские генералы и представители догорающего типа бояр земли русской".<BR><BR>По материалам книги "Петербург. История банков", которая выйдет в 2001 году в издательстве "Третье тысячелетие".