О стратегии Петербурга в развитии прикладных исследований и налаживании связей между наукой и производством — глава комитета по промышленной политике, инновациям и торговле Александр Ситов.
Как в Петербурге обеспечивается связь науки с производством?
Разными способами, в том числе за счёт создания технопарков, технологических долин, развития технопарков при вузах и взаимодействия напрямую. У нас очень много крупных компаний входят в наблюдательные советы различных институтов, в научно–технические советы, и представленность их становится всё больше. Взаимосвязь крупного бизнеса с нашими ведущими вузами нарастает. Мы всячески способствуем этому. Здесь можно вспомнить глобальный проект "Невская дельта", где крупный бизнес сможет даже размещать свои производства. Идея в том, что всё находится в одном месте: кампус университетов, люди, которые придумывают идеи, высококвалифицированные будущие изобретатели, рабочие кадры, начинатели нового дела, тут же какие-то совместные, в том числе опытные, производства небольших серий и крупные частные и государственные корпорации, которые будут представлены там отдельными наукоёмкими направлениями. Связь будет прямой не только в части информационного потока, но и локально — все будут находиться на одной земле.
В рамках городских технопарков уже создаются коллаборационные цепочки, что даёт возможность и студентам, и малому, и среднему, и крупному бизнесу связать ожидания и возможности. Зачастую есть необходимость, чтобы какие–то разработки выполняли сразу несколько вузов, каждый со своими компетенциями. Мы помогаем с организацией опытных производств, дешёвыми кредитами или грантовыми средствами.
Вы упомянули о проекте "Невская дельта". Что это такое?
Технологическая долина, в рамках которой будет большой технопарк, кампусы вузов вместе с учебными корпусами, кафедрами, лабораториями. Основная площадка "Невской дельты" будет располагаться в Пушкинском районе и занимать более 200 га, в том числе в промышленной зоне, с удобной логистикой, включая железную и автодорогу, близость портов и аэропорта.
Там будет несколько вузов?
В Пушкинском районе это будет СПбГУ. Есть ещё площадка Морского университета. Список пока не закрыт, то есть мы готовы обсуждать расширение, если это будет интересно вузам и городу, заказчикам. В "Невскую дельту" могут входить и другие территории. По срокам в конце этого года или в начале следующего мы можем начинать приём в резиденты. Уникальность ситуации в том, что НТЦ уже создан, можно будет вступать и пользоваться всеми льготами с обязательством переехать после постройки "Невской дельты" на её территорию.
И, соответственно, какой будет смысл этой концентрации в одном месте, если они сейчас работают в тех же режимах по всему городу?
Мировой опыт доказывает эффективность таких пространств. Начинали с кластеров, закончили технологическими долинами. Как раз концентрация в одном месте высокотехнологичных производств, чистой науки и заказчиков рождает большой пул новых идей, которые дойдут до своего завершения в продукте. Потому что, к сожалению, основная проблема изобретений в том, что их гораздо больше, чем реализаций, патентов, полезных моделей. Мы рассчитываем, что как раз коэффициент внедрения в разы вырастет именно из-за концентрации этого всего в одном месте и быстрой оценки жизнеспособности идеи, проверки "в металле".
Александр Ситов
Всё-таки это очень странно звучит, да, с одной стороны, мы считаем, что уже победили пространственную зависимость за счёт телекоммуникации, технологий передачи данных. Эти производства и научные центры, о которых вы говорите, как раз находятся на острие прогресса и всем этим владеют, и вдруг важно их как-то собрать в одном месте. Почему?
По ВКС взаимодействие немножко не так продуктивно, потому что зачастую мысль рождается не в обмене готовым опытом, а просто в текущей жизни. Плюс технопарки предполагают наличие центров коллективного пользования, концентрацию лабораторий, опытных производств. Это позволяет не тратить время на то, чтобы сотрудники куда–то ехали. Они могут буквально ногами дойти, чтобы воспользоваться мелкосерийным производством, 3D-принтерами, лабораторными комплексами. Особенно это касается малых технологических компаний, которые не готовы вкладывать в развитие собственных подобных комплексов.
Уже понятно, какими будут основные направления?
Радиоэлектроника будет 100 %, тем более это достаточно серьёзные компетенции СПбГУ, они коллаборируются и делают расчёты для многих крупных мировых корпораций. Мы понимаем, что это будут также аддитивные технологии, они шагают вперёд. Очень рассчитываем на то, что там будет отдельное направление по разработке станков и роботов, потому что для Петербурга это крайне важно. У нас есть несколько производителей, действительно стоящих, которых мы тоже будем привлекать, создавая максимально хорошие условия именно для разработки и внедрения новых средств производства, что является базисом для развития в целом страны и её независимости и лидерства. Ну и за счёт того, что там уже есть Морской технический университет, а мы помним, что у нас более 30% промышленности Петербурга в судостроении и мы лидеры, конечно же, там будет отдельная ветка, посвящённая морской науке, морским исследованиям и, соответственно, инновациям в этой сфере.
Это похоже на промышленные кластеры, которые у нас начали создаваться два десятилетия назад, и довольно успешно.
Аналогия вполне уместная, но здесь взаимодействие глубже. Кластер — это цепочка взаимосвязанных поставщиков, и им, как правило, удобно находиться рядом по причине решения текущих производственных задач и, собственно говоря, перевозки полуготовой продукции, просто плечо доставки ближе. То есть это уже сложившиеся связи. Когда же мы говорим, например, о "Невской дельте", самыми ценными будут те связи, которые ещё не возникли, о которых мы, возможно, сейчас даже не догадываемся. Промышленные кластеры — это в первую очередь оптимизация, а научные — инновационное развитие.
Общаясь с промышленными предприятиями в рамках подготовки журнала, мы обнаружили интересную тенденцию: многие из них предпочитают вести исследования и НИОКР у себя, так сказать in-house, даже раскошеливаясь на создание собственных лабораторий, а не заказывать, например, вузам. У вас есть версия, почему так происходит?
Есть несколько ответов на этот вопрос. Во-первых, в Петербурге всё-таки сильно развит оборонно-промышленный комплекс и часть исследований имеет различные грифы. То есть их в открытый доступ выпускать нельзя, должны быть соблюдены все соответствующие регламенты. Это отдельная задача, мы о ней ещё даже не думали, чтобы, например, с такими условиями создавать центр коллективного творчества. Во-вторых, есть пока ещё боязнь утечки результатов, ноу-хау. Соответственно, со всем этим мы сейчас работаем и рассчитываем на то, что экономика сыграет свою роль и компании поймут, что вести работу в центрах коллективного творчества — это серьёзное удешевление. Экономию от масштаба никто не отменял.
Помимо создания технопарков как ещё выстраиваются связи?
У нас большой консьерж-сервис — это направление, позволяющее координировать, связывать бизнесы между собой, когда им нужны какие-то работы или услуги, в том числе исследовательские. Это началось в период пандемии, когда мы буквально ногами обошли массу предпринимателей. И у нас на данный момент 145 тыс. активных личных кабинетов. С учётом того, что всего в городе порядка 300 тыс. предпринимателей, мы понимаем, что это практически половина. Петербург — лидер в этом, у нас действительно живые контакты, наработанные, ещё не устаревшие, потому что мы эти личные кабинеты обновляем, наполняем новой информацией. Второе, что мы сделали тогда, — выбрали 543 предприятия, которые были признаны самыми важными, и стали напрямую отрабатывать их запросы по материалам, комплектующим и т. д. То есть тогда это было важно, потому что нарушилась логистика и необходимо было найти, кто здесь рядом может произвести какие-то нужные материалы и комплектующие. Дальше это стало очень актуально с введением санкций. И мы эту работу ведём до сих пор, приглашаем их на свои биржи поставщиков и взаимосвязь их осуществляем как друг с другом, так и с малым и средним бизнесом.
А в рамках консьерж-сервиса случаются запросы, связанные с НИОКР?
Да, конечно. Более того, у нас же есть субсидия на НИОКР. Если мы видим, что этот НИОКР может быть полезен городу, то мы готовы давать также до 20 млн рублей и даём на полезное изобретение. Обуховский завод с нами сотрудничает, вы знаете, у них несколько коллабораций с городом есть в рамках поставки для "Метростроя Северной столицы" щитов и другого промышленного оборудования. В интересах "Водоканала" они разработали центрифугу для очистки воды, которая, скорее всего, будет востребована и в других водоканалах страны. Она уже проходит испытания. Раньше все такие агрегаты поставлялись из Германии. Если наша успешно пройдёт испытания, то "Водоканал" их поменяет, и мы шагнём во все регионы. Петербург в этом плане лидер.Все гидравлические цилиндры на разводных петербургских мостах, а это достаточно сложный продукт, были тоже всегда австрийские и немецкие. Сейчас уже второй мост ремонтируется с применением оборудования только нашего производства.
Структура научного Петербурга соответствует структуре промышленного Петербурга?
Да, вполне. У нас крупное судостроение и несколько больших вузов, занимающихся судостроением. Это не только Морской университет, но и Университет им. Макарова, и другие, работающие в смежных тематиках. Есть огромное количество НИИ, которые открывались ещё в советское время. Да, там не учатся студенты, но они занимаются наукой, их колоссальное количество. У нас сильные вузы в радиоэлектронике, поэтому у нас сильная радиоэлектроника. То есть с науки, по сути, начинается отрасль. Пожалуй, только фармакология несколько опережает систему науки и образования, с нашей точки зрения. Хотя профильных вузов тоже достаточно, просто был скачок именно по производству. Причины тоже понятны: после распада СССР к нам зашли глобальные фармкомпании со своими разработками. Они заняли этот рынок, с ними трудно было конкурировать. Но сейчас всё изменилось и, безусловно, есть потребность в науке, которую частично закрывают компании, создавая собственные исследовательские центры. Кстати, ещё один ответ на вопрос об in-house-исследованиях, который мы уже обсуждали. А вообще существует очень чёткая взаимосвязь: есть мощный научный центр и, соответственно, мощная промышленность в этом регионе. Здесь мы, наверное, самый сильный регион Российской Федерации, который успешно соединяет научный и промышленный потенциал.
Способна ли российская наука в том виде, в котором она существует сейчас, оперативно реагировать на производственные запросы? Всё–таки система достаточно консервативная.
Если чего и не хватает, то именно вот этих технопарков, которые сейчас активно развиваются. Нужна экосистема развития от идеи до опытного образца, который востребован. Это сейчас ключевое. То есть, в принципе, наука трансформировалась, и когда рядом с ней развивается производство, опытное, мелкосерийное, которое помогает довести до результата, разработать конструкторскую документацию, полноценную, чтобы потом передать уже в крупносерийное производство, вот это сильно помогает науке стать прикладной. И мы эти примеры видим. Например, в Кронштадте был открыт крупный инжиниринговый центр. Одна из основ — это быстрая разработка конструкторской документации в рамках реверс-инжиниринга, исследования тех деталей, которые по какой-то причине ушли с рынка и сейчас должны быть замещены. У них сотни и тысячи уже комплектов конструкторской документации, которые они сами разрабатывают, оцифровывают, делают, включая материаловедение. То есть это полноценное исследование деталей от А до Я. А иногда и существенное улучшение в процессе этих исследований. И вот таких центров должно становиться всё больше. Собственно говоря, наука уже подстраивается, мы это видим. Но именно взаимосвязь науки, государства и крупных корпораций даёт такой результат.
