В первом развёрнутом интервью после назначения на должность председателя комитета по природопользованию и охране окружающей среды Кирилл Соловейчик рассказал, как продолжит эволюционировать городская система обращения с твёрдыми коммунальными отходами и как Петербург будет отвечать на глобальные вызовы, связанные с изменением климата.
Какая тематика для вашего комитета на сегодня самая актуальная?
— Комитет курирует очень широкий спектр направлений экологической повестки. Охрана водных объектов и обеспечение их благополучия, реализация регионального экологического надзора и мониторинга окружающей среды (атмосферного воздуха, поверхностных вод и почв), охрана животного мира и заповедного фонда. Безусловно, отдельные всеохватывающие направления — работа по адаптации города к климатическим изменениям и экологическое просвещение.
Прикладные работы по дноуглублению и содержанию гидротехнических сооружений, предотвращению подтоплений и ликвидации нефтеразливов силами аварийных экологических служб — тоже в нашем ведении. У комитета значительная материально–техническая база в виде природоохранного флота, уникального в своём роде, если мы говорим про опыт и оснащение природоохранных служб других регионов, включая зарубежные.
Плюс к этому, конечно, самое близкое к ежедневному быту горожан — система обращения с твёрдыми коммунальными отходами, объём которых растёт год от года: в прошлом году, например, образовалось 1,769 млн тонн. Почему говорят, что это целая система? Потому что в масштабе такого мегаполиса, как Санкт–Петербург, это огромная инфраструктурная сеть: более 29 тыс. мест накопления — контейнерных площадок, более 120 тыс. контейнеров, 400 мусоровозов, которые выходят каждый день на линию, а всего их гораздо больше — у нас практически двойное резервирование. Эту работу ведут порядка 60 компаний–подрядчиков, которые работают вместе с нашим региональным оператором.
В этом году в данной системе начинаются серьёзные изменения. Смещается фокус с вопросов вывоза отходов, которые были ключевыми на старте "мусорной реформы", на вопросы переработки — важно обеспечить эффективность системы, которая сокращает размещение на полигонах.
В рамках нового федерального проекта "Экономика замкнутого цикла" мы сосредоточимся на создании производственных мощностей. Имею в виду не только заводы первого уровня, которые сортируют мусор и являются комплексами по созданию компоста из органических отходов и топлива из так называемых "хвостов", которые не входят в органику, но и предприятий по глубокой переработке различных фракций.
Для того чтобы определить перечень наиболее перспективных из них, мы оценили динамику объёмов и морфологии мусора. Такая аналитика также позволяет сделать прогноз по загрузке перерабатывающих мощностей. Где–то они есть и подразумевается реализация проектных решений по развитию линий, где–то это действительно принципиально новые предприятия. По сути речь идёт о создании новой отрасли, которая пока практически отсутствует у нас в Санкт–Петербурге. Она могла бы обеспечить переработку стекла, пластиков, радиоэлектроники, автопокрышек. А это довольно значительный производственный ресурс.
Кроме того, сейчас с федеральным правительством мы работаем над совершенствованием нормативной базы, которая стимулировала бы закупки продукции из вторичного сырья, в первую очередь, конечно, в бюджетной сфере. В недалёком будущем планируется целая система стимулирования промышленности к внедрению в свой оборот сырья вторичного происхождения.
То есть если вы создаёте отрасль переработки — получается, у нас её не было? А как же раздельный сбор — потом всё ссыпалось в одну кучу?
— Сортировка у нас работала — переработка была в основном в других регионах, туда направляли отобранные фракции. Одним из важных направлений в нашем регионе является формирование производственных цепочек. Вот, например, мы сейчас ведём переговоры с двумя инвесторами, которые готовы организовать работу последовательно в едином процессе: один перерабатывает плёнки в гранулы, а другой тут же из них делает пакеты — а это уже готовая продукция. При этом и добавленная стоимость остаётся в регионе.
Какая–то экономика в переработке есть или там серьёзная доля будет именно в стимулирующих мерах и так далее?
— Вы знаете, где–то экономика хуже, где–то лучше, но в любом случае это инвестиции, а не благотворительность. Вообще надо сказать честно: в отличие от моей предыдущей должности, здесь работа имеет очень серьёзную особенность. В комитете по промышленности основная наша задача была в качественном клиентоориентированном подборе мер поддержки для очень широкого круга различных по размеру и направлениям деятельности промышленных предприятий с целью достижения лучших рыночных позиций этих предприятий. Эти позиции мы измеряли инвестициями, выручкой, динамикой её увеличения, кадровой численностью и так далее. Здесь же, во–первых, очень большая социальная чувствительная область для всех горожан.
Во–вторых, и это ключевая особенность, всё сырьё для любого переработчика находится под государственной координацией. То есть мы частично формируем этот рынок, можем его анализировать и прогнозировать. Мы понимаем, как будет строиться экономика, и у нас поэтому формируется уже целостный проект, содержащий для инвестора не только меры поддержки в виде субсидий и предоставления земельных участков, но и предоставление сырья в согласованных объёмах и ценах, а также мер поддержки в части сбыта продукции переработки. Здесь открыты очень большие возможности для качественного регулирования: мы действительно создаём экономику замкнутого цикла.
Кирилл Соловейчик
Уже понятно, переработка чего будет в первую очередь?
— Увидим с вами на Петербургском международном экономическом форуме. Но, как я сказал, в целом это касается стекла, радиоэлектроники, отработанных автомобильных покрышек, различных пластиков. Рассматривается и популярный упаковочный материал тетрапак.
Территориально где всё это будет расположено?
— Во–первых, это территории уже действующих комплексов переработки, где есть возможность разместить в формате "сопутствующего предприятия". В контуре "головного предприятия" есть земли или здания, которые могут быть задействованы, например, на Волхонском шоссе, там, где находится КПО "Волхонка".
То есть в районе существующих полигонов?
— Не полигонов, а комплексов по переработке отходов. В городах законодательно запрещено размещать полигоны — объекты захоронения отходов. В случае Петербурга мы говорим исключительно про предприятия, обрабатывающие и перерабатывающие фракции отходов.
Во–вторых, по генплану есть участки соответствующего функционального назначения, которые подходят для размещения таких вторичных переработчиков. В своё время я говорил о том, что у нас в городе, кроме КПО "Волхонка" и КПО "Новосёлки", больше комплексов переработки ТКО не будет. Так и есть. Но заводы, работающие с вторсырьём, — это совсем другое. Это обрабатывающие предприятия в классическом понимании, по большому счёту они ничем от любого другого производства не отличаются.
С мусором понятно. Что ещё интересное нас ждёт в вашей сфере?
— Мы сейчас работаем над развитием систем экомониторинга. У нас существующая наблюдательная сеть состоит из 25 стационарных станций мониторинга атмосферного воздуха, большинство из которых на сегодняшний день заменены на новые, которые позволяют полностью в автоматическом режиме измерять до 21 загрязняющего вещества. Эту сеть мы к концу 2026 года должны довести до 30 станций. Также в работе замена трёх существующих передвижных лабораторий на новые модернизированные мониторинговые лаборатории для оперативного реагирования, обновлённые по своему аппаратному комплексу и позволяющие измерять довольно широкую номенклатуру загрязняющих веществ по любому адресу на территории нашего города.
Также есть система наблюдения за подземными и грунтовыми водами. Функционирует система видеоконтроля за пожарной обстановкой на заповедных территориях и в городских лесах, уровень покрытия которой будет поэтапно увеличиваться.
В целом данные системы дают нам ясную картину экологической обстановки в городе. Возникает вопрос: в каком направлении двигаться городу в части улучшения состояния всех компонентов окружающей среды?
С учётом того, что мы перешли практически полностью на газ в нашем ТЭК, в городе отсутствуют крупные промышленные объекты, а само географическое расположение обеспечивает достаточно активное движение воздушных масс, в вопросе качества атмосферного воздуха таких проблем, как у многих регионов, конечно, нет. По оценке Росгидромета, по итогам 2024 года Санкт–Петербургу присвоен низкий уровень загрязнения воздуха. Тем не менее с учётом названных факторов и результатов мониторинга, безусловно, мы видим, что сегодня основным источником негативного экологического воздействия в Санкт–Петербурге является автотранспорт. И здесь, конечно, стоит вопрос о выработке комплекса мер для запуска проектов по экологизации непосредственно самого транспорта.
Что вы подразумеваете под этим?
— Выработку системы стимулирующих мер, а может быть, где–то и ограничивающих, для того чтобы транспорт со значительным негативным воздействием на среду всё–таки пускать в город меньше. Чтобы бизнес и горожане переходили на более "чистые" по выбросам виды транспорта, например электромобили или газовые автомобили.
Вам не кажется, что массовый переход на электротранспорт в ближайшем будущем — это утопия? Скорее уж надо стимулировать газ...
— И с газомоторным топливом тоже стимулирующие меры есть, но не все из них срабатывают. Есть программа, по которой Минэнерго и комитет по промышленности выдают субсидию, но заявителей очень мало. В этой связи актуальна выработка тех мер, которые действительно приведут к результату.
В части электротранспорта есть субсидии Минпромторга для закупки электротранспорта. У нас в стране появляется всё больше производителей, совместно с китайскими компаниями, по производству электромобилей. Есть ряд регионов, которые уже попробовали, например, запустить программу по использованию электромашин в такси. Понятно, что чем севернее, тем больше сложностей из–за минусовых температур. Это даже на примере Китая видно, где в северных регионах процент перехода меньше, чем в южных, практически завершивших переход на электротранспорт. Но уверен, это вопрос времени, технологических решений и формирования инфраструктуры. Для нас кейс с начальным переводом такси — хороший вариант. Есть таксопарки, собственно, с ними и можно выстраивать отношения. Эта отрасль может быть пусковым комплексом, обеспечивающим более интенсивный переход других сегментов транспорта.
Не идём ли мы в этом вопросе на поводу у апологетов климатической повестки, которую уже и в Европе, и в Америке начинают активно критиковать?
— Климатическая повестка, на мой взгляд, абсолютно актуальна для России. Климатические изменения объективно происходят, и мы видим их не только на Северо–Западе и в Центральной России, но и в более отдалённых от нас локациях, например в Якутии, где вечная мерзлота отступает. Другой вопрос: каковы причины этих изменений? И его обсуждение находится в научной плоскости.
Кто–то говорит, что это просто некая цикличность, кто–то утверждает, что причина изменений — парниковые газы. Но и в первом, и во втором случае мы понимаем, что это требует от нас комплекса действий.
С 1970 года температура в Санкт–Петербургской агломерации растёт. И, согласно прогнозам, она ещё больше вырастет к 2050 году. Есть расчётные цифры, которые свидетельствуют о повышении уровня вод, что критично именно для нашего города как прибрежного. Безусловно, это грозит подтоплением не только береговой линии Финского залива, но и набережных городских рек и каналов. Реагировать нужно уже сегодня. Понятно, что невозможно сделать весь комплекс работ, снимающих риски, за год и даже за несколько лет, но планировать и поэтапно реализовывать такого рода мероприятия нужно.
У Санкт–Петербурга разработан план адаптации к изменениям климата. Коллеги действительно проделали огромную работу совместно с министерством экономического развития. Однако он опирается в первую очередь на те мероприятия, которые и так были уже в государственных программах. Сегодня на повестке дня — очередная актуализация этого документа, и у нас есть прекрасная возможность на следующую пятилетнюю перспективу предусмотреть в нём новые, более глубинные и конкретные действия, которые действительно будут отвечать на глобальный климатический вызов.
Что это может быть? Благодаря поддержке губернатора мы начинаем двухлетнюю масштабную программу по созданию генеральной линии берегозащиты. Это очень большая исследовательская работа с серьёзным анализом, с привлечением лучших научных институтов, университетов, учёных по исследованию более 200 км всего побережья, с характером пород, из которых сложено само побережье Невской губы.
Губернатор ставит задачу, чтобы это были не просто теоретические исследования. Поэтому программой предусмотрен выход на комплекс абсолютно конкретных форматов и мер по берегоукреплению. Чтобы для любого пользователя, частного или государственного, у которого есть тот или иной объект, та или иная часть побережья, была доступна информация по геологии дна и берега, характеру воздействия волн, а также сведения о наиболее эффективных форматах берегоукрепления каждого конкретного участка для возведения необходимых сооружений. Такого рода работы по своему масштабу и глубине анализа до этого не проводились.
Также есть вопросы по тому, как бороться в городе с "островами тепла". Обычно то, что замечают москвичи, когда приезжают в Санкт–Петербург, — что у нас стало гораздо меньше "зелёных зон" в исторической части города. И безусловно, наличие "зелени" снижает общую температуру в центре. И здесь вопрос как раз переходит к следующей амбициозной задаче — формирования экологического каркаса — системы водных объектов и зелёных насаждений, выполняющих функции обеспечения экоблагополучия и гармоничного развития территорий. Какие объекты должны быть взяты за его основу? Как делать экосистемные связи между водой и зелёными насаждениями? В каком объёме и какого типа должны быть сами насаждения в Санкт–Петербурге для обеспечения достаточной экологической ёмкости той или иной части города? На эти и многие другие вопросы мы должны ответить в оперативной перспективе.
Как это теоретично выглядит!
— Это выглядит теоретично только на первый взгляд. Потому что, идя от общего к частному, шаг за шагом, от уровня города к району, от района к кварталу, главное — не потерять чёткую связь. Понятно, что в целом по Санкт–Петербургу, как "средняя температура по больнице", баланс зелёных насаждений соблюдается, и это хорошо. С другой стороны, мы с вами понимаем, что есть дисбаланс и в определённых районах уровень наличия зелёных насаждений недовыполнен. В этом случае для выравнивания ситуации нужны конкретные решения и меры.
Какими действиями это может быть осуществлено, если там уже есть сложившаяся застройка, сложившиеся проезды, всё заасфальтировано?
— Например, посадками вдоль дорог или в тех местах, где раньше росли деревья, но сейчас отсутствуют.
То есть сужать проезжую часть, высаживать деревья?
— Было бы неправильно сейчас давать готовый ответ. Это вопрос детального рассмотрения и проектирования. Но мы должны думать об экологическом благополучии и решить вопросы оцифровки и вообще измеримости этого направления. А сколько деревьев нужно в Санкт–Петербурге в целом? Того, что есть, хватает или не хватает? А если не хватает, то на сколько не хватает?
Посмотрите, Москва же пошла по этому пути и в том числе где–то сократила магистрали, сделала больше зелёных насаждений и больше места для прогулок. Понятно, что мы не Москва. И дело не в том, что у нас денег меньше, просто у нас другая структура самого планирования города. Но если в целом будет поддержано такое устремление, то я уверен, что мы найдём возможность где–то оптимизировать проезжую часть, где–то сделать больше линейных парков прямо в центре города. Вообще такие конкретные решения — это не полномочия нашего комитета, они на стыке работы нескольких ведомств. Но мониторинг и баланс по зелёным насаждениям — за нами, и именно комитет по природопользованию должен ответить на обозначенные вопросы. А дальше уже искусство возможного. Я считаю, что нужно больше зелени в городе и город от этого выиграет.
Вы совсем недавно отвечали за промышленность, теперь за экологию. Природоохранная повестка очень часто используется для давления на бизнес и действительно мешает его развитию. На Западе это вообще приобретает формы экстремизма. Есть ли возможность гармонизировать экологию и экономику?
— Да. Если взять те же стандарты ESG, возможно, они в существующем виде для нас не вполне актуальны, но свои, аналогичные, формировать необходимо. Нужно ли предприятиям заботиться об окружающей среде? Да, конечно, нужно. И мы всегда говорили об этом. Как пример: комитет по промышленности помогал комитету по природопользованию и нашим предприятиям в диалоге с "Водоканалом" по строительству собственных локальных очистных сооружений. И даже пытались вводить меры поддержки, которые снимали бы часть бремени по их созданию. Почему? Потому что мы же в Петербурге не только работаем, но и живём. И мы не хотим превратить его в город машин с загрязнённым воздухом, загрязнённой "технической" водой, что для нас, в том числе как для туристического центра, будет губительно. Понимают ли это предприятия? Да, безусловно, понимают. Что нужно делать? Конечно, надо повысить чёткость и доступность информации про все нормативные акты и все те требования, которые предъявляются к экологии на промышленных предприятиях. Нужен постоянный диалог. И нужно создавать такие условия, чтобы вложения в экологию были экономически обоснованными для предприятий. Те же зелёные облигации и инвестиции в них могут приносить долгосрочную прибыль или более устойчивую маржу на том или ином горизонте времени. Да, это всё элементы создания, во что я верю, экологической отрасли не только как переработки вторичных материальных ресурсов. Это в целом потенциально экономически привлекательная отрасль.
