По просьбе "Делового Петербурга" профессор кафедры психотерапии, медицинской психологии и сексологии СЗГМУ им. И. И. Мечникова Анна Васильева описала психологический профиль искусственного интеллекта, определила его гендер и подсказала, каким вопросом можно загнать нейросеть в тупик.
Какие этические вопросы возникают у врача-психиатра в связи с использованием искусственного интеллекта?
— Пока что мы не используем ИИ в своей практике достаточно широко. Но понятно, что пациент, безусловно, должен быть проинформирован, что с ним общается не человек, а бот. И здесь возникает вопрос, как это повлияет, например, на клиническую картину шизофрении. Мы традиционно считаем проявлением бреда, когда пациент общается с какими-то устройствами и получает от них инструкции, как поступать. А теперь выходит, что бред стал частью реальности. Видимо, врачу придётся как-то объяснять, что одни голоса несуществующих людей, которые слышит пациент, — это проявление болезни, а искусственный интеллект, который тоже, по сути, голос несуществующего человека, — приносит пользу. Есть от чего впасть в замешательство.
И всё же — чем он может быть вам полезен?
— Способностью быстро обрабатывать большие массивы данных о пациенте, в том числе не только о его психическом здоровье, но и о физическом. О воспалительных процессах, иммунологических факторах, состоянии ферментной системы. Вероятно, впервые в истории медицины мы получаем возможность соматически объективизировать состояние психически больных и выйти на новый уровень понимания, что такое психическое расстройство. Возможно, в будущем фраза "воспалённый мозг" перестанет быть метафорой, а станет звеном объяснения развития психических нарушений. Благодаря этому могут появиться новые методы и классы препаратов, которые мы применяем. Это шанс для психиатрии изменить своё положение среди медицинских дисциплин, ещё больше приблизившись к доказательности и лучшему естественнонаучному пониманию патологических процессов. Мы же знаем, что, например, галлюцинации сопровождают многие тяжёлые соматические состояния (ковид это ещё раз наглядно показал), при этом сопоставления симптоматики до последних лет никто не проводил. Потому что для этого нужно проанализировать очень большие объёмы данных, полученных от очень большой популяции пациентов. Вручную это сделать практически невозможно.
Второе направление использования — включение ИИ в психотерапевтические программы по изменению когнитивного стиля. Часто пациент нуждается в том, чтобы на его вопрос ответили максимальное количество раз, и тогда он поменяет своё мышление. У специалиста-человека, по опыту, часто просто не хватает на это терпения. Нейросеть, напротив, готова обсудить одну и ту же проблему столько раз, сколько это необходимо. Для неё не будет проблемой повторять бесконечно на разные лады, что учащённое сердцебиение и нехватка воздуха в метро — это психологическое состояние, а не инфаркт. Плюс ИИ можно использовать в любой момент: если, допустим, паническая атака случилась в 3 часа ночи, врач может быть не готов прийти на помощь. Бот же готов всегда.
Одно из распространённых опасений, которые связывают с искусственным интеллектом, — исчезновение многих профессий. Вам не кажется, что и врачебные специальности могут попасть в их число?
— Нет, не кажется. Я думаю, что искусственный интеллект будет использоваться, условно говоря, на входе в поликлинику при сборе какой-то первичной информации, а профессия врача никуда не денется. Мало того, вы же видите, что даже сейчас, например, премиальное обслуживание в банке предусматривает общение с живым человеком, а не с роботом. Услуги на основе технологий — это массовый, дешёвый сегмент. А работа хорошего врача останется ценной и востребованной.
А не несёт ли общение с искусственным интеллектом опасности для психического здоровья?
— Я думаю, что определённая опасность кроется как раз в том механизме, который используется для терапии. Большое количество синонимических повторений вызывает доверие. Но вопрос в том, как это использовать. Простой пример: сейчас в Сети есть огромное количество фиктивных цитат великих людей, которые их никогда не произносили и не писали. Но благодаря многократному дублированию на разных ресурсах они выглядят достоверными. Нам трудно критически относиться к таким массовым заблуждениям, а нейросети могут генерировать их в объёмах, которые ранее были недоступны людям. Мы можем оказаться в облаке фейковых знаний.
Второй предмет для беспокойства — падение общего уровня креативности. ИИ — это как служба доставки: зачем учиться готовить, если можно заказать еду из соседнего ресторана. А любые творческие навыки крайне необходимы для развития интеллекта. Мозг — это орган, его нужно тренировать.
Ну и самая главная из возможных проблем — потеря нашей межличностной чувствительности. Искусственный интеллект — это партнёр по общению, у которого нет собственных потребностей. И который всегда готов подстроиться под ваши желания. Это формирует определённый паттерн ожиданий, который переносится на живого партнёра. Такая ситуация может стать серьёзным испытанием для семейных, например, отношений, когда бездушный робот окажется более комфортным, чем живой человек.
Какие границы очеловечивания искусственного интеллекта вы видите — как врач-психиатр?
— Лично я думаю, что полное очеловечивание искусственного интеллекта вообще невозможно, потому что — как люди — мы все амбивалентны, нам свойственно одновременно хотеть противоположных вещей. Мы можем считать себя чертовски привлекательными и при этом думать о себе: "Я ужас мира, стыд природы, упрёк я Богу на земле". Эти метания противоречат базовому устройству программирования, основанного на двоичной системе.
Но ведь и это можно заложить в программу...
— Эти противоречия существуют в нас не сами по себе. Из них сшиты такие сложные и очень человеческие явления, как этика или религиозное чувство. И то и другое основано на потребностях, которые мы сами часто не можем сформулировать и точно не способны оцифровать. А у искусственного интеллекта, как мы говорили, потребностей вообще нет. Кроме того, базовое свойство разума человека, которое отличает нас от животных, — осознание собственной смертности. Вряд ли кто-то способен объяснить такое машине.
Насколько человеческой психике тяжело адаптироваться к техническому прогрессу?
— Очень тяжело. Если вы возьмёте любые работы по эволюции, там вполне нормальная единица времени — миллионы лет. А наша жизнь кардинально меняется за пару десятилетий. Физиологически мы не успеваем подстроиться под изменения среды. Отсюда, например, известный феномен усталости от принятия решений. Биологический субстрат просто не готов к такому объёму выбора, который мы имеем. Стив Джобс ходил в чёрной водолазке не ради стиля, а потому что не хотел тратить мозговую энергию на принятие решений о гардеробе.
То есть нам приходится меняться против биологической природы и собственной воли?
— Конечно. Смотрите: постоянное общение с телефонными роботами уже повлияло на изменение нашей речи. Мы перешли к более мужскому дискурсу, где больше глаголов и меньше эпитетов. Сократилась длина предложения. Язык меняется, а язык — это важнейший компонент мышления.
Плохая новость для феминисток. Кстати, а в гендерном плане ИИ скорее кто?
— Я думаю, что у него скорее мужской тип мышления. Мужчина в меньшей степени, чем женщина, склонен описывать свои чувства. На вопрос о них он скорее ответит: "Скажи, что я должен сделать?"
Если у вас был опыт общения с искусственным интеллектом, как бы вы описали его психологический профиль?
— Главное свойство этого субъекта в том, что его нельзя обидеть. Он очень терпелив, целеустремлён. Нам кажется, что он подстраивается под нас, но на самом деле это он готов бесконечно повторять то, что хочет донести, чтобы изменились мы. Так что — характер нордический, стойкий.
А каким образом, например, при тесте Тьюринга вы бы определили, что разговариваете с машиной?
— Фразой "Я так тебя люблю, что просто ненавижу".
