С 6 по 14 ноября в Петербурге пройдёт XX международный фестиваль балета Dance Open. В самый жаркий период его подготовки "ДП" встретился с основателем, художественным руководителем и продюсером фестиваля Екатериной Галановой и поговорил о том, что изменилось за эти 20 лет, насколько сложно пилотировать такое масштабное действо.
Вы сочетаете в себе несколько профессиональных ролей. А как вы себя позиционируете профессионально?
— Прежде всего я чувствую себя менеджером. Скажем, творческим менеджером. Это характеризует меня.
Ваш путь начинался с балерины Мариинского театра. Как пришло в голову сделать фестиваль?
— Это был зов души в буквальном смысле слова. Когда я ушла из театра, была потребность остаться рядом с профессией. Изначально не было грандиозных задумок. Были маленькие шажочки, которые во что-то вылились. Но у меня так часто случается, когда есть интерес. Мы начинали с мастер-классов для детей. Позже все постепенно стало расширяться, становилось интересно кому-то ещё, собиралась команда, присоединялись партнеры и коллеги, и так постепенно родился фестиваль.
Как эволюционировал фестиваль за 20 лет? Сначала ведь не было гала и заграничных трупп?
— Гала-концерт был с самого начала: мы делали единый концерт, в котором маленькие танцовщики и сложившиеся звезды выступали на одной сцене. Довольно быстро стало понятно, что это не рабочая форма, и произошло разделение. Сейчас, в связи с ковидом, мы не делаем детской образовательной программы и очень переживаем по этому поводу. Мы ждём, когда можно будет снова активно вовлекать в нашу историю танцующую молодежь.
Что еще изменилось с приходом ковида?
— Появилась онлайн-история, в которую мы попали одни из первых, так как где-то за три недели до начала фестиваля в 2020-м году наступил полный локдаун. Мы вынуждены были отменить всё, что у нас проходило живьем, и понесли огромные потери. Ведь все билеты к тому моменту были уже проданы (мы вернули зрителям все), огромная PR- и рекламная кампания – проведена (считай, деньги – на ветер), а из Европы в сторону Петербурга даже выдвинулись первые траки с декорациями. Конечно, это был удар, но мы собрались. Скажу больше: была такая творческая и профессиональная злость, что за три недели впервые в истории Dance Open мы сделали большой онлайн фестиваль, который в общей сложности посмотрело порядка восьми миллионов человек. А в декабре 2020 – пусть и при 25% загрузке зала – мы вернулись в театр, на сцену, и провели абсолютно живой Dance Open.
С какими сложностями, кроме ковида, сталкиваетесь?
— Самая большая сложность – это ковид. У продюсера и без него слишком стрессовый вид деятельности: зритель нестабилен, экономическая ситуация нестабильна, артисты нестабильны, а балетные артисты нестабильны вдвойне. Я имею в виду и травмы, которые всегда случаются внезапно, и личные жизненные планы, которые у танцовщиков, как и у всех обычных людей, тоже есть. Например, в отличие от оперных солисток артистки балета беременными танцевать не могут. Кстати, во всех этих ковидных паузах, связанных с отменами концертов по всему миру, некоторые балерины (их прагматичность – это профессиональное, как же я люблю их за это) усмотрели прекрасный шанс на материнство. Сразу три мировых звезды сейчас ушли в декрет и в этом году на Гала мы их не увидим.
Что еще сложного? Да тысяча вещей, и технологии создания балетного спектакля – в первую очередь. Не обычный пол, а балетное покрытие. Не стандартный простенький свет, а балетный. О нем одном, кстати, можно говорить часами. Даже для лучших художников по свету эта работа – всегда профессиональный вызов. К примеру, для полуторачасового гала Dance Open мы обычно прописываем больше ста световых положений. Их не видно глазом, но это очень длинный, подробный и буквально посекундный кью-лист – ни в одном концерте (а мы делаем их много) такого нет. Балетный свет – это свет высокой точности. Только тогда магия работает.
А как вы лично дошли до всех этих технических особенностей? Как проходила эта трансформация?
— Я страшная зануда. Все психологи говорят, что перфекционизм – это плохо, но он помогает в работе. Могу докопаться до руды, когда чем-то занимаюсь. Знаю за собой это свойство, и в некоторые сугубо специальные процессы просто не вмешиваюсь. Хотя бы потому, что берегу сотрудников, которые в своем деле, конечно, супер-профи. Но знаю и себя: ведь если я во всем разберусь, все равно найдется что-то, что придется разобрать и сложить заново (смеется).
Какими качествами должен обладать театральный продюсер?
— Часто думаю об этом. поскольку постоянно расширяю команду, ищу «своих» и собеседую людей всегда сама. И вот какая получается история: все понимают, что пилотировать самолет должны профессионалы и хирургами работать – тоже профессионалы. В этом никто не доверится любителю. Но почему-то все уверены, что продюсером и организатором мероприятий может быть каждый. И главное – что для этого вообще ничего не нужно. Максимум – хороший вкус. А на самом деле – это профессия, причем, сложная, предполагающая наличие у кандидата очень специальных знаний, желательно, не раз примененных на практике. Я все это к тому, что найти высококлассного специалиста в этой сфере – большая редкость и огромная удача.
Что же касается качеств личности, то для меня это, прежде всего, настойчивость, высокий уровень IQ и способность к концентрации внимания. Наше общество, к сожалению, «грешит» тем, что не может ни на чем сосредоточиться, смотрит по верхам. Даже если что-то нравится или не нравится, человек не всегда может объяснить, что конкретно и почему. А есть как раз такое упражнение: для продюсера. Посмотреть плохое видео плохого концертного номера и рассказать, что в нем не так: четко, сконцентрировано, в деталях и нюансах. Очень помогает. Единицы из тех, кто приходит на собеседование, могут это сделать.
Я же считаю, что продюсер – это немножко авиадиспетчер. Концентрация внимания на предмете должна быть такой же, как у человека, который сажает самолет и одновременно отслеживает несколько актуальных траекторий. Разница лишь в том, что у авиадиспетчеров смена – несколько часов в день, а у нас – круглосуточно, вот и всё.
Насколько стрессово при этом с вами начать работать?
— Очень стрессово. Недавно был смешной случай – ко мне пришла девушка, которая работала около десяти лет на мероприятиях. На уровне резюме я ее практически взяла, но, когда мы встретились, и я стала в своем обычном ритме задавать ей вопросы, она вдруг сказала: «Вы на меня очень давите, я очень нервничаю, что же делать, я не выдерживаю». На этом всё и закончилось, потому что стрессоустойчивость у моего коллектива очень высокая, и уровень кортизола в нашем пространстве – ноль.
Был ли момент, после которого вы встали перед зеркалом и сказали себе «вот теперь я суперкрутая успешная женщина»?
— Вы же потом спросите в связи с чем это произошло? (Смеется)
Конечно!
— Я думаю, было несколько таких моментов, когда появилось ощущение: теперь мало, что страшно. Один раз наш заказчик перенес и дату, и место проведения мероприятия, причем нужно было одновременно начинать застройку в новом месте и параллельно придумывать эскиз. Представьте себе, вы должны провести мероприятие через четыре дня, а застройка должна идти пять. Наверное, можно ускориться, но мероприятие не готово вообще, так как у вас нет не только эскиза и инженерного расчета, у вас нет ни одного артиста, потому что дата перенеслась, и нужно по новой всех собирать. Соответственно, у вас нет видео, потому что оно было создано под предыдущую программу, а программы нет, потому что не ясно, каким будет новый состав артистов. Круг замкнулся. Но мероприятие состоялось. И было подготовлено за четыре дня. На вопрос могу ли я такое, теперь я отвечаю себе: могу. Но больше не хочу. Никогда.
То есть, можно ли сказать, что успешность строится через преодоление невозможного?
— Я бы сказала, через осознание того, что невозможное должно быть реализовано – и точка. В связи с этим вспоминаю еще одну историю. В мае 2019 года именно в день шоу «Классика на Дворцовой» случилось штормовое предупреждение. Погода взбесилась: много часов подряд ливень шел почти параллельно земле, крыша над сценой не помогала. Как ни старались вытирать сцену, стало очевидно, что хореографию всех балетных постановок надо срочно менять: убирать технически сложные элементы (вращения и прыжки, невозможные на влажном полу), а вместо них придумывать что-то простое и эффектное. Выглядело это так: каждый танец сначала переделывался репетитором – он прибегал ко мне на пульт, и мы с ним быстро все меняли, – дальше он бежал обратно и за кулисами инструктировал танцовщиков. Поскольку репетиторов было несколько, процесс представлял собой адский конвейер. То есть, мы по всему хронометражу концерта в режиме реального времени переписали все хореографические номера. Никто ничего не заметил: зрители были счастливы, журналисты назвали этот концерт подвигом. Но, пожалуй, это был один из самых кровавых проектов за всю нашу историю.
Насколько фестиваль может быть коммерчески успешным? И является ли он коммерчески успешным?
— Без поддержки не является. Потому что привоз любого коллектива за счет продажи билетов не окупается. Это и раньше не окупалось – до ковида, а за время пандемии и тем более. Цены выросли на всё: если раньше билет до Парижа эконом-класса стоил 15 000 рублей, то сейчас он стоит 60 000 или даже больше, в зависимости от времени.
В таком случае, как выстраивается ценовая политика билетов, она как-то привязана к общим цифрам?
— Она привязана к рынку продажи билетов, больше ни к чему в данном случае. Это не то, что я посчитала бюджет, дальше разделила на количество мест в зале и…
Один билет бы стоил миллион.
— Это было бы очень дорого.
Почему было принято решение сделать фестиваль в прошлом году в декабре и в этом осенью?
— В прошлом году мы были как Моисей, который 40 лет бродил по пустыне и искал место, где нет нефти. Мы тоже долго искали это место в календаре, и, наконец, «нашли»: попали в тот самый период с загрузкой зала на 25%. Что сказать, в тот год, я думаю, прозорливость покинула всех. В этот раз переехали на осень потому, что балетные труппы не смогли прилететь к нам в апреле – у них были свои «ковидные» процессы (к сожалению, ковид ломает планы людям во всем мире). Что же касается конкретных дат, то это результат стыковки осенних графиков артистов и коллективов с возможностями петербургских театральных площадок, которых, вы знаете, не так уж и много....
Вы как волк, который ловит яйца – нужно их всех поймать и не уронить?
— Сейчас количество яиц стало такое, что мой хрустальный шар, на котором я обычно гадаю, начал немного дымиться.
Вы попали в самую балетно-фестивальную жару...
— Мечтаем вернуться в апрель. Если получится, сделаем это уже в 2022 году. Дело не в конкуренции: мы продали практически все билеты. Просто весна нравится нам в принципе больше, чем осень.
Если у фестиваля такие отличные продажи, то почему зрители видят каждый коллектив максимум два вечера?
— Есть такое страшное слово «бюджет». Выручка от продажи билетов — это внушительная сумма в цифрах, но в процентах она не так велика и зачастую не покрывает даже гонорар трупп. Расходы на дополнительные показы складываются из аренды зала, аренды оборудования, размещения трупп в хорошего уровня отелях. А если труппа сто человек… Иногда, чтобы выполнить райдер театра, необходимо несколько грузовиков света, плюс пол, плюс экраны, плюс сложная машинерия. Бывает, что мы что-то изготавливаем, чтобы не тащить через границу, и это становится немного выгоднее. Но с продажи билетов на дополнительные показы эти расходы не покрыть.
А есть какие-то коллективы, которые вы всё еще не смогли привезти?
— Конечно, их полный мир. На самом деле, у нас множество планов. Но второй год из-за ковида мы уплотняем программу. Раньше больше трупп возили, а сейчас в рублевом эквиваленте выросло все – авиабилеты, стоимость перевозки траков. Мы вынуждены всё сконцентрировать, сжать, оставить самое мощное, впечатляющее, то, что нельзя пропустить. До нас много кто не доехал, но мы не унываем и двигаемся дальше.
Как происходит отбор трупп на сезон?
— У меня есть вишлист, он создается под каждый проект, и в нем, когда я его составляю, я не отказываю себе ни в чем. Самые невероятные мечты, самые смелые идеи – все там. Дальше менеджеры начинают работать с этим списком, сводить расписания артистов, возможности площадок, и в результате получается программа. Примерно так.
А вишлист может полностью повторяться?
— Да, если мы кого-то не довезли. А может и не повторяться. Искусство балета – очень динамично меняющееся искусство. Сегодня это потрясающая труппа, а завтра из неё ушёл деятельный и эффективный руководитель – и все. К сожалению, труппе достаточно буквально полгода, чтобы прийти в упадок. А бывает это происходит мгновенно.
Давайте назовем критерии этого вишлиста, первого приоритета.
— Высокий уровень подготовки коллектива на дату икс и репертуар, который отражает самые яркие направления хореографической мысли.
Есть фокус на свежий репертуар?
— Есть, конечно, но тут главное – не впасть в зависимость от премьерности по принципу «везу премьеру ради премьеры». Я вижу в этом злейшую опасность. Могу привезти что-то, чему уже очень много лет: во-первых, если этого не видели в Санкт-Петербурге, в России, и во-вторых, если труппа имеет свою неповторимую манеру исполнения.
Будет ли премия в этом году?
— Мы её перенесли ее уже на 2022 год. Нам очень хочется, чтобы ковидная история стабилизировалась. Премия связана с приездом многих и многих людей – жюри раскидано по всему миру. Мы все должны снова начать с удовольствием путешествовать, мы должны успокоиться, выработать коллективный иммунитет к страху и быть внутренне готовыми к празднику – и тогда он состоится. Осталось совсем немножко подождать.
