Феликс Шопен никогда не планировал ехать в Россию и уж тем более не мечтал о том, чтобы провести здесь всю жизнь. Зачем?! Ему было хорошо и в Париже, в отцовской литейной мастерской, которую Феликс должен был унаследовать. Но пришлось бросить все, оторваться от корней и отправиться в далекий и чужой Санкт–Петербург: там, на Васильевском острове, работал завод, половина активов которого принадлежала его отцу — Жюльену. И над этим заводом нависла перспектива банкротства. Нужно было срочно брать контроль над предприятием в свои руки. Кто бы знал, что короткая, как задумывалось, командировка затянется на полвека?
Завод на 25–й линии Васильевского острова вырос из маленькой бронзолитейной мастерской, которую французский подданный Александр Герен основал еще в 1805–м. Разнообразное литье — подсвечники, чернильницы, пресс–папье — продавалось бодро, так что Герен решил производство расширить, а для того пригласил в долю компаньона — литейщика Жюльена Шопена. Тот помог и с деньгами, и с подбором персонала, а помимо того — стал поставлять в Петербург новейшие модели для отливки. В ассортименте производимых предприятием товаров появились люстры, настольные лампы и даже часы, а объемы продаж выросли настолько, что в 1820–х в Петербурге на Большой Морской и в Москве на Тверской открылись фирменные гереновские магазины. Но время шло, мода менялась, подрастали конкуренты, а основатель предприятия не молодел, ему становилось все сложнее управлять заводом. Прибыли начали падать. Вот тут–то Жюльен Шопен и отправил ему в помощь своего потомка.
Молодой, да ранний
Несмотря на то что в 1838–м, на момент приезда в Россию, Феликсу Шопену было всего 25 лет, он был уже опытным литейщиком и, паче того, опытным коммерсантом. Так что в обстановке он разобрался очень быстро, на должности директора завода освоился и повел дела так, что уже в 1841 году петербургское предприятие перешло в собственность его семьи. При этом все было устроено настолько дипломатично, что Герен остался не в обиде.
Новый хозяин расширил ассортимент интерьерной бронзы, которой прославился его предшественник, а помимо того, наловчился получать государственные заказы. Да не простые, а такие, что могли принести славу и предприятию, и ему самому, помочь вытеснить на вторые позиции самого крупного петербургского конкурента — немца Шрайбера. В середине 1840–х предприятие Шопена выполнило целый ряд заказов для интерьеров Зимнего дворца, здесь, на 25–й линии, были отлиты монументальные двери для Исаакиевского собора и еще более гигантские — для московского храма Христа Спасителя. В 1845–м подоспел заказ на люстры и скульптуры для Большого Кремлевского дворца, выполнение которого заняло 4 года, сразу за ним — на люстры и часы для Мраморного дворца, потом — на разнообразные бронзовые изделия для Собственного дворца цесаревича в Петергофе, на люстру для Гатчинского замка, часы с фарфоровыми вставками для Царского Села.
Офис под полом
Заказы сыпались один за другим как из рога изобилия, качество исполнения впечатляло самых взыскательных клиентов, и вскоре грудь Феликса Шопена украсилась орденом Станислава III степени, а потом — и Владимира III степени, так что сын парижского ремесленника стал российским потомственным дворянином.
При этом, будучи хозяином рачительным, Феликс Шопен постоянно расширял свое предприятие. Там же, на 25–й линии, появились цеха для серебряного литья, а потом — и чугунолитейные, внедрялись новые технологии: гальванического золочения, искусственного многоцветного патинирования и т. д. Примерно в это время, в 1856 году, Феликс Юльянович, как его стали называть в России, и выстроил свой особняк на Васильевском, прямо на территории завода, как это делали в то время практически все хозяева предприятий. Небольшой, двухэтажный, всего в семь окон по фасаду, но зато свой. Впрочем, разнообразных бронзовых изделий, выполненных в соответствии с последней французской и петербургской модой, было в нем, как говорится, выше крыши, и хозяйская квартира была не только уютной, но и красивой. А на первом этаже разместилась заводская контора, так что путь из дома в офис и обратно был всего в десяток–другой ступенек.
Конец командировки
Были в истории шопеновского завода и тяжелые времена. Спрос на предметы роскоши непостоянен, а мелкие заказы на изготовление оконной и дверной фурнитуры даже вкупе с продажей разнообразного литого ширпотреба положения не спасали, так что в 1867–м Феликс Юльянович собрался продать предприятие. Выручило Министерство Императорского двора, подкинувшее ему очередной крупный заказ, позволивший остаться на плаву. Но было, судя по всему, очень сложно. Потому что, когда в конце 1880–х ситуация повторилась, Шопен предпочел не искать помощи у высоких покровителей, а просто продал завод фабриканту Карлу Берто и наконец завершил свою затянувшуюся командировку, вернувшись в 1888 году во Францию. По–французски он к тому времени разговаривал с заметным русским акцентом.
Особняк на 25–й линии, 8, более столетия служил зданием заводоуправления самым разным располагавшимся там предприятиям, а в 2011–м был снесен. В декабре 2019–го его выстроили заново в рамках строительства нового жилого комплекса, пришедшего на смену цехам и складам, опираясь на старинные чертежи и старые фотографии. Не совсем таким, каким в свое время его спроектировал для Шопена архитектор Франсуа Дезире, но, как считается, очень похожим.
