Для Александра Александровича фон Раля особняк на Английской наб., 72, был не просто домом. Это была его крепость, символ могущества в период блистательного карьерного взлета и последний бастион в дни разорения и упадка. Пустив с молотка свои немалые активы, потеряв все состояние, за дом на набережной банкир барон фон Раль держался до последнего.
Рассказ о жизни и судьбе этого могущественного финансиста, от действий которого на протяжении нескольких десятилетий зависело благополучие российской казны, нужно начать с того, что в Пруссии в начале XVIII века жили два брата — Александр и Христиан Фридрих Раль. Старшему досталось батюшкино наследство, а младшему, как водится, — шпага, конь и родительское благословение. С этим невеликим имуществом Христиан Фридрих и отправился прочь из родных краев в Петербург, чтобы послужить российскому императору. В Петербурге Федор Григорьевич, как его стали называть русские, сделал карьеру, получил чин генерал–майора, обзавелся семьей и разбогател. Старший же брат, вопреки всем ожиданиям, дослужился только до майора, при этом не только не нажив богатств, но и вконец разорившись. Неудивительно, что, когда в 1788–м он умер, его сын, которого также звали Александром, практически не имея средств к существованию, отправился, уповая на помощь, к дяде, в заснеженную Россию.
Племянник придворного
К этому времени у Федора Григорьевича было уже семеро детей, но племянника он принял с радостью и, выяснив, что тот весьма неплохо разбирается в финансах, пристроил его в контору придворного банкира Ричарда Сутерланда. Сделать это было несложно, ведь он был не последним человеком при дворе — служил управляющим Мраморным дворцом. Александр показал себя с самой лучшей стороны: быстро освоил русский язык, включился в работу — менее чем через год уже стал незаменимым человеком, личным помощником Сутерланда. Тогда же и купил дом на Английской набережной, ставший для него своего рода символом успеха.
А вот его босс сплоховал. В 1791 году крепко проигрался на бирже, попытался выправить ситуацию за счет казенных денег, но потерял и их, влез в долги, растратил и заемные средства, а потом, боясь позора, покончил с собой. Разразился грандиозный скандал, вся контора банкира была под следствием.
Добавил "фон"
Быстро выяснилось, что молодой Александр Раль к биржевым махинациям шефа непричастен. Мало того, обнаружилось, что он намного компетентнее своего покойного руководителя, так что вскоре его привлекли к работе созданной Павлом I новой придворной банковской конторы. Чтобы избежать риска необдуманных волюнтаристских решений, подобных тому, что погубило Сутерланда, во главе ее поставили сразу нескольких финансистов. Но не прошло и нескольких лет, как Раль подмял их всех под себя и стал фактически руководителем этой кредитно–финансовой организации.
Под его руководством придворные банкиры не только выбивали у своих европейских коллег кредиты для реализации разнообразных проектов российского правительства, но и ведали закупкой оружия, сопровождали важные внешнеторговые операции, контролировали деятельность петербургской биржи. Были эти действия столь успешными, что в 1800 году Александру Ралю в награду за труды уже был пожалован баронский титул Российской империи, так что он с полным основанием присвоил себе дворянскую приставку "фон".
Разнообразие в имуществе
Заботясь о благе своей новой родины, фон Раль, разумеется, не забывал себя, благо при масштабах проводимых им операций даже тех крох, что перепадали ему как посреднику, хватало, чтобы стать одним из богатейших людей России. Деньги он вкладывал по большей части в недвижимость: помимо особняка на набережной в столице ему принадлежало еще четыре дома, две дачи на Крестовском острове, загородный дом в пасторально–парковом Екатерингофе и пять дач вдоль Петергофской дороги. Это все не считая нескольких поместий в той или иной удаленности от столицы. Ну а кроме того, была высокотехнологичная писчебумажная фабрика за Нарвской заставой — сверхприбыльное предприятие, учитывая тогдашнюю цену бумаги. А также бумагопрядильная мануфактура на Гутуевском острове, снабжавшая жителей города на Неве сатином и ситцем — товаром, на который есть спрос всегда.
Сбился со счета
Сам барон–банкир, разумеется, фабриками и недвижимостью не управлял — для этого у него были специально нанятые люди. Он же занимался тем, что решал финансовые задачи правительства. Но более всего нравилось ему иногда браться за скрипку, которой, как говорят, владел он профессионально. Дом на Английской набережной стал одним из самых известных в столице: здесь бывали решительно все певцы и музыканты, гастролировавшие в Петербурге. Покровительствуя людям искусства, финансист тратил значительные суммы на благотворительность. Он учредил, в частности, специальный фонд для помощи вдовам музыкантов.
Все изменилось в 1817 году, причем внезапно и нелепо: стреляный воробей, матерый волк петербургской биржи ввязался в рискованную игру с иностранными ценными бумагами и крупно "влетел", неожиданно для самого себя сделав ошибку в расчетах. Финансовые потери были настолько серьезны, что для их покрытия пришлось взять кредиты под залог имущества. Ну а дальше история пошла по накатанной: растущие проценты по кредитам постепенно поглотили все, чем владел барон. Последним его активом оставался тот самый особняк на Английской набережной. В нем Александр фон Раль и умер в 1833 году. Ушел бы с молотка и этот дом, но Николай I, памятуя о былых заслугах банкира, выкупил его и вернул жене и детям покойного.
