Все обсуждают статью The New York Times "Не пора ли отменить Гогена". Поводом послужила выставка в лондонской Национальной галерее, где на табличках возле картин подчеркивается, например, что здесь изображена не просто молодая таитянка, а девочка 13–14 лет, с которой Гоген вступал в сексуальную связь. Так дискуссия о том, отделима ли личность художника от его творчества, вышла на новый вираж. Есть подозрения, что на Гогене общественный суд не закончится. Не с него он, впрочем, и начался. "ДП" вспоминает самые яркие примеры гениев и злодейства в культуре.
Книги: "Из замка в замок", Луи–Фердинанд Селин
Казус Селина — один из хрестоматийных примеров растерянности буржуазного общества перед феноменом гения / злодейства. С одной стороны, один из главных французских писателей ХХ века, с другой — антисемит, расист, человеконенавистник, отрицающий холокост. Саркози коллекционирует его письма. Миттеран называет позором галльской культуры. Что делать остальным французам? Они, кажется, хоть и с трудом, но договорились: "Безделицы для погрома" и еще по мелочи — под запретом, остальное переиздается без проблем, а автобиографическая трилогия, начинающаяся с романа "Из замка в замок", до сих пор среди хитов продаж. С юбилейными торжествами — осторожно: праздников, конечно, никаких, но в вечерних новостях сюжет–другой выпустят. Кстати, апропо: с 1994 года в Петербурге действует Российское общество друзей Л.–Ф. Селина — боимся представить, чем именно там занимаются.
Кино: "Офицер и шпион", Роман Полански
Выход нового фильма Романа Полански о невинно обвиненном, а позже реабилитированном офицере Дрейфусе по иронии судьбы пришелся на новую волну обвинений самого франко–польского режиссера. Напомним, что еще в 1977 году ему вменили изнасилование 13–летней модели Саманты Геймер. Спустя год, непосредственно перед вынесением приговора, Полански бежал из США. Еще пару лет назад всем казалось, что в этом деле наступил некоторый общественный консенсус: Геймер сказала, что "давно простила старика", в картинах режиссера охотно и без стеснений снимались звезды первой величины. Ну да, американский суд все еще требовал экстрадиции — но Америка, она далеко и где–то за океаном. Все изменило движение Мe Too. Сначала женщины заявили, что не готовы простить нераскаявшемуся автору его грехов, потом нашли грехи новые: актриса Валентин Монье обвинила Полански в изнасиловании, которое якобы произошло 44 года назад, против проката "Офицера и шпиона" собирались митинги, премьеру сорвали активистки. Между тем "Офицер и шпион" — лучшая работа классика за последние 20, как минимум, лет, удостоенная Гран–при Венецианского фестиваля из рук настоящей феминистки, аргентинской постановщицы Лукресии Мартель. Правда, не в руки Полански, конечно, получать приехала его жена Эмманюэль Сеньи — сам режиссер следит за своей биографией исключительно по телевизору. Любое путешествие за пределы Франции — риск отправиться прямо на скамью подсудимых.
Цитата: "Они совершили злодеяние и тогда, когда прибегли к услугам продажных газет, когда позволили защищать себя всякому парижскому отребью. И вот ныне отребье нагло торжествует, а правосудие бездействует, и безмолвствует самая обыкновенная порядочность".
Музыка: The Lost Children, Майкл Джексон
Майкл Джексон дважды представал перед судом по обвинению в растлении несовершеннолетних, оба раза мальчиков, оба раза на печально известном ранчо "Неверленд". В первый раз артист заключил с семьей пострадавшего мировую, заплатив $22 млн, во второй суд присяжных постановил, что доказательств недостаточно. Уже после смерти Джексона весь мир посмотрел документальный фильм "Покидая "Неверленд", в котором утверждается, что жертв короля поп–музыки было в разы больше. После показов многие радиостанции по всему миру отказались от проигрывания его песен, из обращения был изъят эпизод "Симпсонов" с участием Джексона, его вещи и постер были убраны из детского музея Индианаполиса — и так далее, и так далее. Альбомы артиста по–прежнему продаются, и продаются прекрасно, но звучат как будто иначе. Особенно это касается песен, посвященных детям, таких как The Lost Children.
"Мы поем песни для мечтателей,
Тем, что целуются,
Но не для тех, что заблудились…
А эта песня — потерянным детям
С пожеланием добра".
Живопись: "Давид с головой Голиафа", Караваджо
Что ж, тут спорить уже странно. Один из величайших художников всех времен — убийца. Пускай не расчетливый, но тем не менее. В пылу драки он лишил жизни простолюдина Рануччо Томассони. Говорят, потом сильно об этом жалел. А картина "Давид с головой Голиафа" — тому доказательство. Таким Давида еще никто не изображал. Юноша сокрушенно и с печалью в глазах смотрит на голову поверженного врага. Никакого триумфа. Никакой гордости за самого себя. Существует версия, что это двойной автопортрет Караваджо. В образе Давида — его светлая сторона души. В образе Голиафа — темная.
Еда: Картошка фри
Каким бы человеком ты ни был, какое бы злодейство ни совершил, твои последние часы на Земле должны быть не худшими твоими часами. Речь, конечно, о традиции кормления преступников, осужденных на казнь. Это было принято еще у многих цивилизаций древности: в Греции, Римской империи, Китае, а позже — в средневековой Европе. Это правило действует и сейчас, причем во многих странах, но только США ведут статистику съеденного. Именно Америка — основной источник данных о гастрономических предпочтениях смертников, согласно которой самое популярное, что заказывают в одиночные камеры перед казнью, — картошка фри. Ее просят 38% осужденных. Блюдо нехитрое, но мы напомним рецепт.
Ингредиенты: картофель — 1 кг, растительное масло — 100 мл, соль — по вкусу.
Рецепт: в толстодонной кастрюле нагреваем масло. Оно должно закипеть. Нарезаем очищенный и вымытый картофель на тонкую соломку. Размер — чуть крупнее готового картофеля фри. Солим, даем ему обсохнуть. Если на картофеле будут капельки воды — увидите фейерверк, когда положите в масло, так что аккуратнее. В кипящее масло опускаем нарезанную картошку. Минуты три–четыре жарим, достаем из кастрюли при помощи шумовки. Приятного аппетита!
