Правительство ужесточает налогообложение для состоятельных — и это бессмысленно.
Несмотря на то что профицит федерального бюджета продолжает оставаться рекордным (2,56 трлн рублей за январь–август), правительство — вопреки своим же многочисленным обещаниям — продолжает изыскивать пути повышения налоговой нагрузки. На прошлой неделе практически одновременно появились новости о включении трех квазиналоговых сборов (утилизационного, курортного и отчислений операторов связи) в Налоговый кодекс и об изменениях в порядке определения налогового резидентства Российской Федерации (в частности, снижение срока пребывания в стране, на основании которого таковое признаётся, со 183 до 90 дней в году, а также признание налоговыми резидентами тех, кто имеет в стране недвижимость, "экономические" и "личные контакты"). Последняя новость ожидаемо вызвала значительный резонанс.
Между тем вряд ли стоит надеяться, что новации Минфина приведут к существенному повышению уплаты налогов наиболее состоятельными россиянами, как об этом заявили некоторые СМИ. Такой инструмент налоговой оптимизации, как пребывание за рубежом большую часть года, довольно часто использовавшийся 50 лет назад, сегодня во многом ушел в прошлое. Значительная часть крупных предпринимателей либо вернули в Россию часть своих операций, либо увеличили свое бизнес–присутствие за рубежом и платят налоги там (что в любом случае попадает под соглашения об исключении двойного налогообложения). При этом значительная часть активов оформлена не на физических лиц, а на офшорные компании, так что нововведение вряд ли будет иметь к ним отношение.
На мой взгляд, новые правила, если они вступят в силу в том виде, в каком они сейчас заявлены, станут лишь дополнительным источником дохода для налоговой полиции, которая получит прекрасную возможность определять резидентство граждан через изучение их "личных контактов" (чего нет ни в одной стране мира — иначе получилось бы, например, что Виктор Вексельберг, не имеющий права въезда в США, но плачущий по вывезенной туда семье, мог быть объявлен американским налоговым резидентом). Что же касается реальных сборов, то, повторю, вряд ли стоит надеяться на их рост.
Между тем Антон Силуанов вновь сдержанно заметил, что в свое время власти повысят налоги на богатых, к чему расположено большинство простых россиян, но сделают это через "повышение налогов на роскошные имущественные комплексы, машины, яхты, квартиры и т. д."). Почему это не предпринято уже давно, остается загадкой. При этом мало кто отрицает, что в последние годы реальная налоговая нагрузка на население — через появление тех же квазиналоговых сборов, переход на кадастровую стоимость недвижимости при ее налогообложении, введение разного рода муниципальных платежей, рост штрафов и т. д. — резко выросла. В условиях сокращения реальных доходов люди обращают мало внимания на новации, касающиеся олигархов, болезненно воспринимая крохоборство финансовых властей, с которым им приходится сталкиваться каждый день.
На протяжении многих лет в России активно обсуждалась проблема повышения налогов на богатых и введение прогрессивной шкалы налогообложения. Судя по тому, что мы слышим от Кремля и Минфина, об этом можно забыть. Однако в большинстве стран, где власти ответственно подходят к борьбе с имущественным неравенством, существует и другая практика: невзимание налогов с доходов ниже определенной величины. Эта планка стоит в ряде стран довольно высоко — в том числе и в тех, кто имеет сопоставимый с Россией уровень развития экономики (в Бразилии, например, не облагаются налогом доходы в 12 500 реалов (чуть более $3000) в год на человека и 28 500 реалов ($7000) на семью с тремя детьми). В России, где около 20 млн человек получают доходы ниже или соответствующие прожиточному минимуму, отмена налога на доход, например, в половину данного уровня (4200–5600 рублей в месяц) сэкономила бы гражданам около 700 млрд рублей налоговых платежей в год. Эта сумма близка по своему размеру осуществленному в этом году повышению НДС и вряд ли критична для казны (тем более если учесть, что НДФЛ не поступает в федеральный бюджет) — однако, с одной стороны, подобная экономия обеспечила бы резкое повышение доверия массы граждан к проводимой экономической политике, и, с другой стороны, эти деньги немедленно пришли бы на потребительский рынок, поддержав экономический рост (а уж выпадающие доходы власти могли бы с гораздо большей мотивированностью пытаться компенсировать повышением налогов на роскошь).
Сегодня экономика России находится в том состоянии, в котором полумеры, предлагаемые Минфином, вряд ли могут спасти ситуацию. Власть нуждается не столько в наполнении казны, сколько в поступательном повышении доверия — как со стороны населения, так и со стороны инвесторов. Последние же анонсированные Минфином меры, увы, неспособны обеспечить ни первого, ни второго.
