Индивидуального пенсионного капитала (ИПК), о необходимости которого столько раз говорили Минфин и Центробанк, не будет.
Об этом объявили сами авторы идеи. "Нужно сосредоточиться на совершенствовании нынешней системы, на развитии добровольных пенсионных схем", — сказала глава ЦБ Эльвира Набиуллина. А Минфин, во–первых, от греха подальше переназвал ИПК (теперь он именуется "гарантированный пенсионный продукт", ГПП), а во–вторых, отказался от замысла автоматически подключать к нему всех работающих. Отчислять в ГПП фиксированную долю заработка люди станут только по своему желанию.
Этот проект еще не узаконен и гуляет по инстанциям, но принципиальный шаг, кажется, сделан. Финансовые ведомства отказались от заветной своей мечты возродить полномасштабную государственную накопиловку.
Они лелеяли ее 6 лет. С того момента, когда "накопительную" часть взимаемых с работодателей соцвзносов (6% от зарплаты) перенаправили на выплату текущих страховых пенсий, чтобы федеральный бюджет мог сократить трансферты Пенсионному фонду. Из соображений политкорректности, пусть и вопреки очевидности, эту процедуру назвали "замораживанием" накопительных взносов. Ведь сам принцип обязательной накопиловки до сих пор не отменен.
Первые пару лет ЦБ, Минфин и отчасти МЭР надеялись, что "замораживание" — явление преходящее. И лишь после того, как их просьбы о его отмене не возымели эффекта, решили, что в новых реалиях меньшим злом будет переложить "накопительные" взносы на работников.
Так в 2016–м родился ИПК. Идея которого в том, что работодатели будут платить соцвзносы в прежнем объеме, а работники сверх того станут отчислять еще и взносы "накопительные", плавно возрастающие (чтобы успели привыкнуть) с 1% до тех же прежних 6% от заработка. По сути, это стало бы введением еще одного налога на доходы физических лиц. Допускалось, правда, что объект обложения сможет отвертеться, оформив отказ от накопительной пенсии. Но сама идея ИПК зиждилась на том, что уклонений будет допущено немного, ведь мыслилось, что таким способом восстановится мощный "накопительный" денежный поток, измерявшийся до "замораживания" несколькими сотнями миллиардов рублей ежегодно.
Зачем это придумали? Чтобы увеличить объемы так называемых длинных денег, нехватка которых якобы мешает потенциальным инвесторам разогнать экономику. А во–вторых, в ведомствах верили, что рядовым людям это понравится. Ведь накопленные деньги будут признаны собственностью граждан, а их сохранность гарантирует государство. Из многочисленных высказываний Антона Силуанова, в искренности которых нет причин сомневаться, следовало, что он считал эти доводы вескими. До служебных высот как–то не поднимались естественные соображения обычных людей, помнящих о гарантированной сохранности прежних своих вкладов и взносов и уж точно не способных воодушевиться мыслью, что проблемы наших инвесторов и особенности нашей пенсионной системы будут переложены на их плечи.
Глубину заблуждения можно оценить по тому, что ИПК всерьез припасали как приятный якобы довесок к прошлогодней реформе пенсий и передумали только в последний момент.
Агония этого проекта началась сразу после той реформы. Его еще перекладывали со стола на стол, о скором его провозглашении еще объявляли, перенося дату все дальше и дальше, но неизбежный финал уже маячил.
Который сейчас и настал. Меньшим злом признается теперь уже не политически дорогостоящая реставрация принудительной накопиловки, а отказ от нее. Народ решили не дразнить.
