Мужская эмансипация переводит нас на новый художественный уровень. Вопрос — какой?
Пушкин бы удивился, попади он вдруг в наше время на Невский. Не знаю, бросалось ли вам в глаза, но этим летом количество голых мужских ног на улице кардинально превысило число аналогичных дамских. Мини–юбки оказались в притягательном меньшинстве. Погода ничему не помеха, ну а когда в июне было действительно тепло, то подчас казалось, что вы не в городе, а на курортном променаде особого окраса и не самых строгих правил. Да, и хвостики на голове перешли из сугубо женской прерогативы в практически совершенно мужскую. А если их еще и раскрасить…
И это лучший знак свершившейся мужской эмансипации. Все говорили–говорили про борьбу за женское равноправие, а движение пошло совсем в другую сторону.
Наверняка вы обращали внимание и на стремительное изменение цветовой гаммы. Мало того что многие прежде дамские цвета стали совершенно мужскими, но и узоры тоже. В летний вечер в центре подчас казалось, что буквально каждый второй (а то и чаще) мужчина обзавелся рубашкой в цветочек.
Помню, что, когда эта мода только появилась (лет пять назад?), меня это невероятно рассмешило, потому как все это были излюбленные цвета и фасоны дам раннеэлегантного возраста, я такие блузки всегда покупал маме. А затем стал наблюдать, как многие знакомые, сослуживцы и просто попутчики азартно бросились в открывшийся шлюз и облачились в мелкие, подчас довольно изысканные цветочки, огурчики и прочие принты.
Не знаю, в моде ли это еще или нет, но зато заметно повсеместно. Впрочем, девичьи лютики все же остались уделом исключительно дам элегантного возраста, по разным и вполне очевидным причинам не так часто меняющих туалеты. Юные стали неизмеримо сдержаннее, если не сказать суровее в своих цветовых предпочтениях.
А апофеозом мужского следования моде стало возвращение узоров a la Versace тридцатилетней давности. Заметил уже не только блузки с раскидистыми павлиньими глазами в духе разудалых павловопосадских платков, но и целые костюмы, больше похожие на шелковые пижамы ар–деко.
В начале XX века классик новой архитектуры Адольф Лоос произнес (или ему приписали) знаменитую фразу: "Орнамент — это преступление", это стало девизом и заклинанием всего столетия. При этом Лоос пренебрежительно добавлял, что такое позволено лишь женщинам или туземцам (тату!). Что бы он сказал при виде разноцветного хвостика с дредами, лиловой рубашки в мелкие ромашки, шортов с анютиными глазками и цветастых татуировок? Страшно представить.
Слежение за модой стало важнейшим маркером новой мужской жизни. Все знают, что издаются журналы, где все подробно расписывается. Не забыть случай больше чем десятилетней давности, когда обнаружил, что заправленный между третьей и четвертой пуговицами рубашки галстук одного коллеги — самый тренд сезона. А я–то голову ломал — зачем и отчего? При этом коллеге было под пятьдесят, и предположить, что он так остроактуален, не смог бы никогда.
Это ведь не просто метросексуальность, а намеренное экспонирование пристального внимания к моде, неудержимо и победоносно ведущего к экспонированию мужского тела. Рейтузы сложно (да даже и просто) организованной формы добавляют (и выявляют) последний штрих и главные детали. Да, такова стала жизнь.
А всё говорят, что мы ретроградное общество. Вряд ли вы навскидку назовете пару красивых женских ног в нашем кабинете министров, зато про тела некоторых руководителей многие знают совсем не понаслышке. Да, конечно, нашему правительству не похвастаться ногами Кристин Лагард или Терезы Мэй, одно их появление на саммитах переводит событие на другой художественный уровень, и это притом, что их ноги — последние убежище уходящей красоты, но зато какой силы! И Пушкин бы ожил. А на Невском, боюсь, он бы только расстроился.
