"Сложный русский". В западном кино появился тренд на изучение российских катастроф

Чуть ли не главный кинематографический тренд сезона — "они о нас". Все началось еще в мае с "Чернобыля" от HBO и продолжается прямо сейчас кинотеатральным "Курском" Томаса Винтерберга и докудрамой "Последние цари" от Netflix. То есть, не сговариваясь (и, справедливости ради, в разное время, просто до отечественного проката они добрались почти одновременно), крупнейшие игроки на рынке экранных искусств решились на переосмысление российских исторических катаклизмов и катастроф. Или "посмели" — как выражаются этих проектов противники.

Наверное, в чисто художественном смысле перечисление всех трех кинопроизведений через запятую — подход неверный. Фильмы получились принципиально разного уровня: "Чернобыль" — высочайшего, а "Последние цари" — просто провал. Но как культурный или социальный феномен — происходящее вполне поддается обобщению и позволяет сделать некоторые выводы.

Клюкву отменили

Во–первых, "они" больше не могут позволить себе халтурить в деталях. Странные имена, пластмассовые декорации, случайный набор кириллических букв на документах и стеклянные глаза артистов из Восточной Европы, прикидывающихся русскими, — эту скверную традицию обязательной небрежности, или, проще говоря, "клюквы", "Чернобыль" и "Курск" разрушили. Серьезное кино больше не делают наотмашь. Русские, какими бы ни были, — сложные. Система, в которой мы жили и живем, — сложная. Наши личные взаимоотношения, быт — это не формальное обрамление основного сюжета, а опять же сложность, которая и создает ту самую "ткань кино".

Тем показательнее реакция международной аудитории на "Последних царей", сделанных по прежним лекалам. В этом сериале, например, под титром "Москва 1905 год" показывают Красную площадь с Мавзолеем крупным планом. Американский или французский зритель, конечно, не вырос с этой картинкой перед глазами, может не понять, в чем конкретно ошибка, но интуитивно чувствует, что кино "сделано левой пяткой". Раньше можно было делать хорошие фильмы с плоскими русскими ("Рокки", "Сломанная стрела", "Миротворец"), теперь — нельзя. И дело тут, конечно, не в русских, а в новом, куда более тщательном подходе к рассказыванию историй на экране.

Универсальные подлецы

Второй момент — "их" взгляд на "наши" трагедии. Всё, трагедии больше не наши, а общие. Пора поверить, что продюсер "Курска" Люк Бессон способен сопереживать русским подводникам, а режиссер "Чернобыля" Йохан Ренк — советским инженерам. Если в современном мире размываются даже политические границы, что уж говорить о национальном факторе в искусстве. На Каннском фестивале, к слову, больше не указывается страна, от которой участвует фильм, — какая кому разница. Тем более что это почти всегда копродукция. То же самое и с местом действия в фильмах. "Чернобыль" — транснациональная катастрофа, "Курск" — международная трагедия. А подлецы в советском чиновничестве и в российском военном командовании — универсальны. Точно так же, как в Белом доме, Букингемском или токийском Императорском дворце. То есть еще раз: Иван Драго — русский антагонист, он злодей не только потому, что злодей, но еще и потому, что представляет на ринге "империю зла". Анатолий Дятлов — напротив, отрицательный персонаж безотносительно своего паспорта.

Ответ заносчивой Вандербильдихе

Отсюда вытекает и третий, главный, пожалуй, вывод. Назовем его популярной у комментаторов фразой "Это должны были снять мы". Может, и должны, но, в сущности, какая разница? Вот теперь российский кинематограф готовит аж два "Чернобыля": фильм Данилы Козловского и сериал для НТВ. Оба рассматриваются как ответы "им". Ответы на что, ей–богу? Экран сегодня — это территория искусства, бизнеса, чего угодно, но уж политической борьбы в последнюю очередь. Киностудии, кабельные телеканалы, стриминговые сервисы возглавляют частные лица самых разных национальностей. Россия для них — такой же рынок, как и остальные. Времена госзаказов прошли. Не очень понятно, почему мы так стремимся в них вернуться. Не стоит воспринимать "Курск" (формально бельгийский фильм) как укол и готовить асимметричный ответ про, к примеру, железнодорожную катастрофу в городе Халле под Брюсселем. Не надо тут же снимать свою версию гибели подводников с бесстрашными адмиралами и генералами, которые не отказываются от помощи британских спасателей. Не всё на свете соревнование. Если кто–то, как канал HBO, в выигрыше, это не значит, что мы проиграли. "Их" картины можно ругать, но за то, что в них есть, а не за то, что мы боимся там увидеть.