Если Пекин завинтит гайки в своем специальном районе, значит, весь мир ждет то же самое. Включая Россию.
Крупнейшие в гонконгской истории протесты, на пике которых на улицы выходил каждый третий житель, кажется, успешны. Хотя бы на время. Глава администрации Кэрри Лам дважды выступила с извинениями и хотя в отставку не идет, но продвижение закона об экстрадиции останавливает.
Митингующие считают, что под эту экстрадицию в материковый Китай подпадут местные политактивисты да и вообще любой, кем в Пекине недовольны. Весьма правдоподобная мысль. По сути, гонконгцы полемизируют не столько с администратором–назначенкой Лам, сколько с центральными китайскими властями. А у тех хватает рычагов, чтобы все решить по–своему. Достаточно захотеть.
В Гонконге стоит гарнизон НОАК. Контроль китайских спецслужб над Специальным административным районом Сянган (Гонконг) очень плотен. Сама автономия, пожалованная в 1997 году, должна продлиться только до 2047–го. Нынешнему поколению гонконгцев оставшийся период относительных вольностей уже не кажется долгим.
На первый взгляд, употребить власть в разбушевавшейся автономии — дело для Пекина слишком невыгодное и потому маловероятное. Уступая материковой части КНР почти в 200 раз числом жителей, Гонконг, неразрывно связанный с ней хозяйственно, имеет товарооборот ($1 трлн с лишним) лишь в 3,5 раза меньше, чем остальной Китай. Это главные ворота КНР в мировую экономику. Дезорганизация тамошней жизни принесет огромный ущерб.
Но силовая акция в Гонконге, если бы Пекин рискнул, по мировым последствиям никоим образом не была бы похожа на сразу забытое подавление протестов на площади Тяньаньмынь 30 лет назад.
Китай не был тогда сверхдержавой и, делая ставку на мирное развитие, отказался во внешних делах от всякой воинственности, открыл экономику для сотрудничества с Западом, предложил выгодные сделки и т. п. Поэтому на домашнее кровопролитие решили смотреть сквозь пальцы.
Сегодняшний Китай — экономический гигант, возможности которого пугают многих не только в США, ведущих с ним невиданную торговую войну. Его военная мощь, траты на которую в прошлом году поднялись до $250 млрд, — вторая в мире и тоже приближается к сверхдержавной. Его желание обзавестись сателлитами все очевиднее. И это на фоне усиления личной власти вождя и отсутствия даже малейшего желания смягчить режим.
В этом контексте демонстративное, игнорирующее любые внешние протесты подавление гонконгских вольностей может выглядеть в глазах Пекина назревшим уроком для жителей континентального Китая. А огромный политический и материальный ущерб — неизбежной платой за переход к новому глобальному курсу, более силовому и более конфронтационному, чем в предыдущие 40 лет.
Если такое случится, то и требования к тем, кто сейчас в одной лодке с Китаем, станут куда строже.
О распределении ролей в российско–китайской дружбе можно было судить во время госвизита председателя Си Цзиньпина. Старания принимающей стороны угодить высокому гостю не знали границ. Торжества по случаю 70–летия дипотношений КНР и СССР для его удобства перенесли с октября на июнь. Торжественный вечер устроили в Большом театре — как раз там, где 70 лет назад Мао Цзэдун поздравлял Сталина с юбилеем. И председатель Си в своей речи не преминул об этом напомнить.
Дальневосточная супердержава и так уже примеряет обязанности старшего брата России. И можно только гадать, какие обязанности она возложит на себя, если раскол мира пойдет по восходящей. В Москве должны мечтать, чтобы Гонконг не трогали. Тогда и ее не вызовут строиться.
