Тема протеста последнее время становится не просто модной — актуальной. Под ее распространением есть общая, реальная почва — ухудшающееся экономическое положение. Но не только это.
Мы без особых сожалений передаем власти огромную часть своих возможностей принимать те или иные решения. Передаем добровольно, хотя и не совсем сознательно. В этом отчасти суть легитимности власти. Но тем не менее остается и то, что мы хотим решать самостоятельно. Это в первую очередь касается нашей семьи, нашей личности, но сегодня проявляется и в понятии "наше". То есть — принадлежащее всем.
Мы достаточно терпимо (во всяком случае, в сравнении с гражданами других стран) относимся к разбазариванию бюджетов всех уровней, принятию законов, делающих нас беднее, и многому другому, считая это прерогативой власти. Но если покушаются на "наше", то мы, конечно, готовы к протесту. И это пока еще не политика. Музей в Петербурге, приграничная земля в Ингушетии, архангельский лес или сквер в Екатеринбурге… На последнем хочется остановиться особо. Уж больно он показателен.
Причин тому несколько. Во–первых, четко выраженная разница позиций региональной и федеральной власти по отношению к данному конфликту. Региональная власть — готовая самозабвенно, с упоением месить и трамбовать собственное население до победного, нужного ей конца, — с одной стороны. И жесткое — людей надо спросить — напутствие президента. Президент, кстати, говорит об этом последние лет пятнадцать. Но региональные руководители выполняют его пожелание только при персональном к ним обращении.
Во–вторых, ни при одном столкновении власти с общественными активистами эта самая власть не капитулировала так однозначно, бесповоротно и стремительно. Это ноу–хау екатеринбургского начальства. Точнее, наверное, полный переход рычагов урегулирования конфликта к федеральному центру. Как признание управленческой квалификации власти региональной.
Есть еще и третье. Реакция власти на любое протестное проявление долгое время была предсказуемой и однотипной. Инициаторов и участников протестных выступлений (вне зависимости от повода протеста) власть старательно маргинализировала. То есть превращала в кучку людей, неприятных во всех отношениях, которым очень сложно симпатизировать. Их представляли агентами Госдепа, наймитами олигархов, профессиональными провокаторами или, на худой конец, просто невменяемыми и асоциальными элементами. Метод действенный — пока у тебя есть монополия на распространение информации. Не случайно с развитием соцсетей и мессенджеров эта схема себя исчерпала. Хотя за неимением другой ее по–прежнему пытаются использовать. Но сегодня она категорически не поспевает за развитием протестного движения. И дело здесь не в политической составляющей. Впереди — эстетика. Или даже, как всегда, шоу.
В свое время мы даже не заметили, как изменились телевизионные новости, превратившись в совершенно новый жанр — инфотейнмент. Теперь, вероятно, настала очередь протесттейнмента. Теперь даже социальному протесту суждено быть ярким, запоминающимся и веселым. Протест становится привлекательным. И попытки рассказать про ужасный конец раскачивающейся лодки уже никого не впечатляют, натыкаясь на хмурое "хуже не будет".
Если петербургские протесты все время движутся в сторону торжества интеллекта улицы, а любой конфликт на Кавказе традиционно пахнет кровью, то екатеринбургский протест вполне может задать новую моду. Это развитие культуры протеста, его новые форматы и формы. Сами посудите: помимо обычных уже "космонавтов" от ОМОНа, автозаков, дубинок — утопленный в озере металлический забор, концертные вспышки мобильных телефонов, эффектные съемки с квадрокоптера, виолончель в авангарде протестующих. Все эти картинки разлетаются по соцсетям, тиражируются СМИ, привлекая все большее количество граждан. "Форма — это тоже содержанье", — написал когда–то Евгений Евтушенко. Того и гляди эта форма в самом деле превратится в новое содержание.
А что же власть? Когда же она научится принимать решения, учитывая общественное мнение? Лучший ответ — никогда.
Однако у власти тоже есть инстинкт самосохранения. И там тоже есть умные люди. И эти люди понимают, в частности, что большинства конфликтов (а значит, и протестов) можно легко избежать. Надо просто начать говорить с людьми. Тем более и президент советует.
Андрей Таннер, обозреватель
