Сложно себе представить, но когда–то, в не такие уж и давние времена, остров Котлин с расположенным на нем Кронштадтом оказывался на пару недель, а то и на месяц отрезан от всего остального мира. Просто потому, что добраться до него было невозможно. Совсем. И только в 1864 году изобрели средство, чтобы связь острова с материком не прерывалась.
Зимой добраться до Кронштадта было просто: прыгай в сани да нахлестывай лошадей — в полчаса домчишь от Ораниенбаума, только снежная пыль столбом из–под копыт! Летом и вовсе никаких проблем — хоть под парусом, хоть на веслах. А вот поздней осенью, когда лед уже встал, но не окреп, или по весне, когда он уже подтаял, но еще не сошел, не доедешь никак. На санях — опасно, а на корабле или лодке — невозможно. Патовая ситуация, ни туда, ни сюда. Решить проблему взялся в 1864 году судовладелец Бритнев. Жил он в Кронштадте, и ситуация, когда по целым неделям в город не доставляли ни продукты, ни почту, была ему досадна. Как минимум потому, что откровенно портила жизнь, а как максимум — оттого, что мешала его деловой активности.
Лучший в этой части Финского залива
Чаще всего, упоминая Михаила Бритнева, его именуют купцом и на этом останавливаются, потому что образ главного героя истории складывается однозначный и почти хрестоматийный — по Островскому. Но в том–то и дело, что кронштадтский делец не был похож на Паратова. Не торговцем он был, а инженером. А членство в купеческой гильдии просто давало ему право вести дела. В те поры все деловые люди формально числились купцами, кто дворянином не был, — и банкиры, и промышленники, и застройщики. Основным бизнесом Михаила Осиповича были судостроение и судоремонт, спасательные работы и судоподъем. Предоставляла его компания также услуги водолазной команды, бралась за погрузку и разгрузку судов при помощи плавучих паровых кранов, выполняла заказы на строительные работы — обустройство портов, возведение причальных стенок и так далее. В общем, если какое–нибудь судно садилось на мель или, паче чаяния, тонуло — обращались к Бритневу, которому в этой части Финского залива принадлежала единственная техника, способная помочь.
Не удивительно, что именно на его заводе был создан первый в истории корабль, способный пробиться через ледяной покров с острова к материку, — пароход "Пайлот". Особенность судна нового типа заключалась в том, что оно за счет скошенной под 20 градусов носовой части выползало на лед и продавливало его своим весом. 22 апреля 1864 года "Пайлот" совершил свой первый рейс от Кронштадта к Ораниенбауму, и с этого момента сообщение с материком стало беспрепятственным и регулярным.
С того рейса принято отсчитывать начало ледокольного флота не только в России, но и по всему миру.
Ледокол или ледорез?
Впрочем, бритневское судно ледоколом никто не считал. Называли его буксиром–ледорезом. А название "ледокол" придумал начальник Морской строительной части Кронштадтского порта Николай Леонтьевич Эйлер для описания собственного судна — "минно–гиревого ледокола" — специально переоборудованной канонерской лодки "Опыт". Это было могучее дерзание технической мысли: канонерка была снабжена паровыми кранами, ронявшими на лед многотонные гири, а в подводной части находилось устройство для постановки мин. Гири должны были колоть лед, а мины — взрывать ледяное поле там, где оно не раскалывалось.
В ноябре 1866 года между "Пайлотом" и "Опытом" устроили соревнование. Оказалось, что "буксир–ледорез" намного эффективнее. "Опыт" эффектно проделывал гирями аккуратные круглые лунки во льду, но основная работа досталась минам. А это было и медленно, и дорого, и небезопасно. Так что об изобретении Эйлера вскоре предпочли забыть, а название "ледокол" досталось "Пайлоту" — как–то привязалось само собой.
Еще через 5 лет, в 1871–м, в Европе приключилась необыкновенно морозная зима, такая, что вход в гамбургский порт замерз, парализовав всю торговую деятельность старинного купеческого города.
Делегация немецких инженеров прибыла в Кронштадт, посмотрела на то, как бритневское изобретение лихо ломает лед, и купила у Михаила Осиповича чертежи, заплатив за них не щедрые 300 рублей. Вскоре акваторию гамбургского порта уже обслуживал пароход "Айсфукс" — "Ледяной лис", боровшийся со льдами не хуже "Пайлота". А потом уж ледоколы стали строить все.
