Никто не видит противоречия между желанием сохранить ленинградскую идентичность и сносом "Петмола"?
Как проще всего развивать территорию, где была старая застройка? Ответ очевиден: снести все подчистую. Столь же однозначна и доходность. Бонус — увеличение высотности и плотности застройки. Это аксиома. Каковы могут быть препятствия? Прежде всего, охраняемые объекты: тогда надо мучиться и доказывать, что они ветхие, сохранению не подлежат и так далее. Как мы все прекрасно знаем, этот путь в нашем городе весьма распространен. Результат тоже очевиден: чем выше — тем лучше (и чем крупнее — тоже).
Обводный канал еще лет десять назад казался той зоной, где может свершиться чудо. Девелоперы загорятся идеей сохранить старое по максимуму и создать вместе с архитекторами дизайнерски интригующую смесь. Старые конструкции, обнажение старых материалов, аппетитный микс нового и прежнего, говорящие контрасты, исторически насыщенные объекты. Воображению открывались картины в духе Эрика Мосса и его детски игрового пространства Кальвер–Сити под Лос–Анджелесом. Ну, или совсем к нам близкий квартал Роттерманн в Таллине. Там заманчиво сошлись старые камни, фермы, доски, новые плиты, фигурные кирпичи, ржавый металл и мерцание стекла.
Мечтали? Ну и зря. Дураки были. Ни на Обводном, ни на Выборгской ничего даже близкого не случилось. Обводному повезло меньше всех. Там можно было сносить очень многое: кроме кирпичных фабрик XIX века так почти все. Плюс к тому были громадные территории отступившей железной дороги. И, к примеру, между Варшавским и Московским выросли безразмерные кварталы новых жилых домов. И столь же бесформенные. Никаких придумок и затей — все буквально тупо и конкретно: дом к дому и по максимуму дозволенной высоты. А чтобы любители города не плакали, к домам приделали колонны, большие и толстые. Принцип влепливания колонн прост до предела. Студенты 1980–х годов любили постмодернизм и работы его отца — Йоже Плечника. В детали не вгляделись, в принцип игры не вдумались, но две врезанные в высокий фасад колонны навсегда запомнили и повторяют всю свою высокопрофессиональную жизнь.
Последняя, свежайшая утрата — старый молокозавод на углу Московского, построенный в середине 30–х годов ХХ века добротными ленинградскими неоклассиками Виктором Твелькмейером и Игорем Фоминым. Признаюсь честно, всегда считал, что крыло со стороны канала такое же старое, как и со стороны Московского, и даже был уверен, что это все — часть скотопригонного двора Й. Шарлеманя 1820–х, а потому держал в голове за поздний классицизм XIX века. Моя безграмотность в этой связи очевидна, а качество ленинградских зодчих — еще более. И второе куда как важнее. Они так пристроили новое к старому, что даже сомнений не возникало. А теперь не возникнет уже никогда. "Петмол" снесли, осталась только скотобойня на Московском. Снесли и все внутренние постройки, их фотографии так интересно смотреть: каких только конструкций там не было. Но уже нет. Вырастет большой стеклянный офис, к нему приделают имитацию снесенного со стороны Обводного — и все. Точка.
И при этом все так ругали нашлепку Литовского рынка на новую Мариинку. Картонная, мол, фальшивая. Но ничего. Не помешало и самим так же поступить.
Живописный квартал исчез, память прошлого стерта. Можно иначе или нет? Наша ситуация стала парадоксальной. В верности ленинградской идентичности клянутся не переставая. Это стало клише. Но хотят снести СКК — не переделать, а именно снести, даже память о зенитовской победе 1984 года не мешает. Для профилактики сноса СКК предлагают сделать охраняемым объектом. Звучит идиотически, но другого пути нет.
Или — на прошлой неделе закрылся магазин "Диета" на Садовой. Еще раньше там остановили собственное производство. Лучшая ленинградская колбаса осталась в прошлом. Владельцы честны: сдача недвижимости гораздо доходнее, чем производство продукции. С фабрикой им. Крупской произошло почти то же, в любом случае от старых конфет остались только фантики.
Сырьевая экономика построена на ожидании только и исключительно сверхприбылей, она портит всё и всех. А потому "Диета" была обречена, как ни жаль последнего их магазина. Спасти нельзя, никакой указ не поможет.
А с городом все же иначе. И зачем нам Градостроительный совет, если можно взять и так развернуться. Да, впрочем, и служба главного архитектора тоже. Ведь проекты же утверждают.
Или ограничений нет? Тогда остается все поставить под охрану.
Очень русский путь — только кнут, сознание спит. И фантазия его не будит.
Алексей Лепорк, обозреватель
