Виды на жительство. "Артдокфест" в Петербурге

Автор фото: kinopoisk.ru
Кадр из фильма "Сын".
Независимый фестиваль документального кино "Артдокфест" оказался в этом году в еще более странном положении, чем прежде. Поправки в закон о кинематографии, бурно обсуждавшиеся осенью и отчасти смягченные правительством, вступили в силу. Однако новая редакция закона не действует, пока Министерство культуры не составит список лицензированных кинофестивалей, в который "Артдокфест" может войти, а может и нет (учитывая открытое публичное противостояние его президента Виталия Манского и министра Владимира Мединского, вероятнее второе). Следовательно, в данный момент фестиваль может показывать на территории России только фильмы, получившие в том же Минкульте прокатное удостоверение. По утверждению Манского, это около 30 лент из 130, отобранных для участия в конкурсе и нескольких внеконкурсных секциях. По большому счету "Артдокфест" может даже фестивалем не называться — в конце концов, жюри конкурса уже отзаседало в Риге, где смотр прошел в полном объеме в октябре, в Москве состоится лишь оглашение призеров и раздача премий.
Ну а в петербургском "Англетере", как обычно, обойдется вовсе без официальной части. С 6 по 12 декабря здесь пройдут показы документальных лент, разрешенных всеми буквами российских законов, даже написанными мелким шрифтом. Это половина конкурса и картины из программ "Среда", "Анимадок" (где в доке используется анимация), "Между" (где док так или иначе смешан с игровым кино) и пр. и пр.
Как ни странно, не скажешь, что от законодательной ретуши "Артдокфест" в России имеет бледный вид. Что не покажут в кинотеатре, можно посмотреть в сети: например, билеты на нашумевший фильм самого Виталия Манского "Свидетели Путина" следует покупать в онлайн–кино, сеансы на платформе "Артдокмедиа" состоятся 12 декабря. Откроется фестиваль 6 декабря фильмом "Сын" Александра Абатурова о погибшем контрактнике–спецназовце, его работодателях и родителях. Премьерные показы на Берлинском кинофестивале и в Риге вызвали бешеные споры: одни сочли трагическую историю пророссийской, другие — антироссийской, одни — милитаристской, другие — пацифистской, словесные баталии явно будут продолжены в Москве и Петербурге. Вот отличный пример кино, за которым уже 12 лет охотится "Артдокфест": подлинная жизнь, запечатленная в истинно художественной форме, не бывает однозначной, понятной и плакатной.
Из этой же многозначной, если не сказать двусмысленной, серии — фильм Дениса Шабаева "Мира" о сербе, который отправился в Донбасс восстанавливать памятники советской эпохи, или "Наша Африка" одного из кураторов другого фестиваля ("Послание к человеку") Александра Маркова, в которой советские вожди целуются–целуются с африканскими, а потом вдруг настает 1991 год.
Но чаще жизнь в фильмах "Артдокфеста" совсем не соприкасается со злобой дня из новостных лент. Вот и Виталий Манский говорит, что "политические" составляют всего 5–7% от общего числа фестивальных картин. Более всего нынешних документалистов интересует экзотика — отечественная (в пространных, отчаянно–красивых повествованиях о Бурятии, Крайнем Севере, Чукотке), мировая (в фильмах–путешествиях по Монголии, Гане, Гватемале и т. п., вплоть до буржуйской кругосветки на вертолетах) и чисто человеческая (фильмы о могильщиках, таджикских мигрантах, несовершеннолетних преступницах).
Впрочем, по–человечески подкупают как раз не диковинные, а самые простые истории, обычное, но увиденное острым глазом житье–бытье совсем рядом с нами, зрителями. Например, лирический полу-мультфильм Елены Мургановой "Инженер Федорович" о родной бабушке или жуткая в своей узнаваемости зарисовка Софии Данилиной "Кроссворд" о соседях по даче. Интересны и авторские эскапады, рассказывающие более о создателях, нежели о героях фильмов. Среди таких — сразу две работы Артема Фирсанова по сценариям Валерия Печейкина (театрального драматурга и сценариста игровой "Кислоты", отмеченной на "Кинотавре"). Калейдоскопу разношерстных праздников в "Красном дне" закадровый текст Печейкина придает забавный и грозный смысл. Ну а в фильме–перформансе "Первая смерть" он и вовсе предлагает статистам лечь в гроб и умереть — со всеми вытекающими трагикомическими последствиями.