Такэтоси Миядзаки — профессор муниципального университета Кусиро, магистр литературы и преподаватель русского языка — тщательно изучил историю борща и поделился с "ДП" собственным пониманием философии титульного отечественного супа, русской кухни и методики преподавания через желудок.
Первый и самый очевидный вопрос, наверняка вам все его задают. Почему вы вообще стали изучать борщ?
— Когда–то я писал научные статьи про Елену Молоховец, про песню "В лесу родилась елочка", а вот в последнее время — про борщ. Это связано с моими занятиями по русскому языку в университете.
Про "Елочку" история очень интересная: все русские поют эту песню, но многие не знают автора слов и композитора. У меня даже есть купленные в Петербурге видеозаписи караоке — там несколько песен, в том числе и эта, и в начале указано, что она русская народная. Хотя на самом деле песню написала Раиса Кудашева, а музыку — Леонид Бекман. Я не мог найти видеозаписи, где было бы указано авторство. А в декабре 2003 года эта песня прозвучала по радио, а потом в телевизионных новостях рассказали про Кудашеву и Бекмана. Это было 100–летие песни: в декабре 1903–го текст был опубликован в московском журнале для детей "Малютка".
Почему я начал изучать борщ? Потому что это мало изучено. Все готовят борщ и будто бы знают его историю, но оказалось, что нет. Мне удалось найти только две статьи в журнале "Русская речь": один автор рассказывал этимологию этого слова, а второй — про связанный с борщом обряд. Мне пришлось собирать много материалов — в основном на русском и японском языках.
Еще это связано с тем, что 15 лет назад я начал применять новые приемы преподавания русского языка. Это методика, грубо говоря, через желудок. То есть я готовил разные блюда русской кухни: варил борщ, пек пирожки и делал салат оливье, например, а в конце занятия предлагал студентам продегустировать — но только тем, кто преуспел в учебе. Среди 500 студентов 10 или 20 максимум набирали максимальные баллы — вот они и получали такой подарок. Занятия я проводил дважды в неделю, но готовить так часто мне было сложно, поэтому уроки с едой были раз в 2 недели. Студенты были оживлены, начали интересоваться русским языком, так что новые методы оказались полезными.
В связи с этим я и захотел узнать подробно про историю разных блюд, про оливье и борщ. Про оливье материалов было много, и поэтому я стал заниматься этим супом.
Что вам удалось выяснить?
— Есть две версии этимологии этого слова. По первой — ее особенно любят украинские кулинары — слово "борщ" происходит от старославянского и означает свеклу. Об этом упоминают многие, в том числе русские, исследователи. Но, как ни странно, доказательств этого нигде нет.
Мне удалось установить, почему украинские и русские повара (и даже ученые) так считают. В Словаре Академии Российской (СПб, 1789 год) есть слово "борщ". Его первое значение — борщевик, а второе — квашеная свекла.
Я считаю, что поэтому и связывают борщ со свеклой, но убежден, что эта версия необоснованна. Квашеная свекла — название переработанной пищи, а не сырого овоща. Поэтому я поддерживаю другую версию: что "борщ" означает борщевик, растение. В словаре праславянского языка есть такое определение, и составители словаря единодушны. Это борщевик сибирский — не тот, который сейчас распространен как опасный сорняк.
Праславянский язык возник 2–3 тыс. лет назад, а старославянский — 1 тыс. лет. То есть соотнесение борща и борщевика было раньше. Это доказано разными словарями.
Есть ли какие–то еще, альтернативные версии?
— Да, потом я столкнулся со странной версией о происхождении борща в Древнем Риме, и пришлось долго собирать материалы и читать разную литературу, в том числе античную и даже "Естественную историю" Плиния Старшего. Я специально собирал книги по ботанике, где рассказывается про историю культивации свеклы, и пришел к интересному выводу.
Плиний Старший пишет, что в Древней Греции в храм Аполлона греки приносили в жертву редьку из золота, свеклу из серебра и репу из свинца. Я искал античные картины и вазы, которые бы подтвердили это. Ботаники утверждают, что прототип корнеплодной свеклы был уже на рубеже первого века, где–то в конце периода до нашей эры или нашей эры, но никакого описания корнеплода я не смог найти. Есть рецепт гурмана Апиция, который описывает блюдо со свеклой, но, скорее всего, это листовая, и это не суп.
Суть в том, что красная корнеплодная свекла появилась в XII–XIII веках, по мнению русских ботаников, а распространилась по всей территории Европы только в XVI–XVII веках, — так утверждают американские и европейские ученые. Поэтому если в Древнем Риме и готовили из свеклы, то из листовой. Вообще существует четыре разновидности свеклы: сначала появилась листовая (мангольд), потом столовая, кормовая, и позже всех — сахарная. Получается, что в Древнем Риме не могли варить борщ: красной свеклы тогда просто не было.
Русский ученый Горелов приводит рецепт древнеримского блюда из красной свеклы — и именно супа. Но это неправильно. У меня есть несколько причин утверждать так. Самая простая: древние римляне ели полулежа, опираясь на локоть, брали пищу пальцами и им было бы неудобно есть суп. Голландский ученый Патрик Фаас в своей книге "За столом в Древнем Риме" дает рецепт древнеримского борща, но это его фантазия, ничем не обоснованная. Я в своих научных статьях опровергаю эту версию.
То есть все же Европа, но позже?
— Есть интересная сопутствующая история про морковь. Раньше в Европе ее выращивали, но фиолетового цвета или желтого, чаще фиолетового. При варке получался неприятный бурый оттенок, который не вызывает аппетита. Только в начале XVII века в Голландии селекционировали новый оранжевый сорт. Суп из такой моркови вызывал приятный аппетит и вытеснил старый. Как мы знаем, как раз тогда в Европе распространилась красная свекла — и появился вариант борща.
В "Домострое" в XVI веке упоминали свеклу и борщевик, но думаю, что там все же описан не сам борщ, а его прототип. И сама русская печь в типичном для нашего понимания виде — а в ней и варили борщ — появилась только в конце XVI века. То есть вот совокупность данных, которые способствовали появлению борща: красная свекла, оранжевая морковь и правильная печь, — говорит о том, что этот суп не мог появиться раньше XVII века.
А потом из Нового Света доставили картофель и помидоры. Картошка, как вы знаете, была привезена Петром I и прошла в России тернистый путь, то есть распространилась в стране только в XIX веке. Помидор полностью обрусел тогда же. На Украине начали варить борщ с картошкой и помидором только в XIX веке. То есть получается, что борщ (и русский, и украинский) появился тогда же. Это совершенно точно. Не в XVI, не в XVIII веке, не 1 тыс. лет назад.
Я, конечно, опасаюсь, что на Украине не обрадуются этому исследованию, потому что я отрицаю многовековую давность украинского борща. Хотя я мечтаю посетить Украину и дегустировать настоящий борщ именно там. У меня ощущение, что украинцы склонны подчеркивать давнюю историю этого супа, потому что это их национальное блюдо. Им приятно верить, что борщ появился тысячу лет назад — задолго до того, как русские начали его варить. Этому, кстати, способствовало и монголо–татарское иго. Некоторые этнографы пишут, что в XIII веке южные жители страдали от нашествий монголов в первую очередь и с Украины бежали на север — и там как раз очень удачно была расположена Москва. Приезжали они со своими южными рецептами, но классический вариант все равно был позже.
В японском языке есть какое–то обозначение борща?
— Да, в японском языке есть слово "борщ". Так и звучит, записывается латинскими буквами. У нас три варианта письма: японские иероглифы, китайские иероглифы и буквы.
Все японцы знают это слово и в курсе, что это русский красный суп, но из чего — не знают, и далеко не все попробовали настоящий борщ. Японцев его цвет шокирует. Красный — значит кровавый. Кровь нас отстраняет, это дурной признак, напоминает о чем–то плохом. Неблагоприятный цвет.
Где вы пробовали борщ в России? Есть ли у вас рейтинг ресторанов Петербурга?
— Я много пробовал в Петербурге и в Москве, но конкретные рестораны не хотел бы называть, хотя есть хорошие места. Впрочем, есть и те, в которых я очень разочаровался. При этом, конечно, каждый повар считает, что его рецепт самый лучший.
Обычно не очень хорошо там, где много иностранцев: там владельцы хотят зарабатывать деньги и не боятся потерять репутацию.
Есть, например, известный ресторан русской кухни около Летнего сада, там много туристов, и японцев в том числе, — вот там борщ очень соленый, совершенно несъедобный. Хотя на вежливый вопрос официанта, понравилось ли мне, я сказал "да". Мне неудобно за эту ложь.
То есть мой совет таков: очень не рекомендую посещать рестораны, куда ходит много туристов, — вкус блюд там испорчен. Но есть и исключения.
Есть еще какое–то эталонное блюдо, которое вы пробуете?
— Я стараюсь заказывать бефстроганов для сравнения. Хотя это не исконно русское блюдо. Иногда грибной суп. Вот винегрет я совсем перестал брать, потому что не нашел ни одного ресторана, где его вкусно готовят.
Как вообще на Хоккайдо и в Японии в целом сейчас относятся к русскому языку?
— В нашем университете Кусиро русский язык не является профилирующим предметом, это факультатив. Мои студенты — будущие экономисты, на русском никто не специализируется. Они выбирают один из пяти иностранных языков, и если это русский, то их критерий — интерес. Тем более что преподаватель готовит вкусную еду и дает попробовать. То есть у меня много студентов — 50, 60, 70 в одной группе. Я уже с готовкой на столько людей не справляюсь.
Может быть, надо привлекать студентов и делать совместные мастер–классы?
— Недавно я проводил такой — муниципалитет Кусиро попросил для нашего фестиваля "Чебурашка". У нас в Японии это известная фигура, хотя мне кажется, что в России уже подзабытая. Собралось 30 пар взрослых с детьми, мы разделили их на две группы, и, как ни странно, детям очень понравился холодный борщ. Для экономии времени готовили именно его — рецепт проще. Шокирующий цвет борща их не напугал.
Еще готовили салат оливье и пирожки с мясом, а потом пили чай из самовара (у меня большая коллекция). Я потратил 2 суток на приготовление ингредиентов, все сам привез на машине, репетировал, потом мы готовили — в общей сложности 6 дней ушло на распространение русской кухни. Дети с интересом лепили пирожки, хотя и не совсем так, как надо, и смотрели, как они пекутся. В Японии пирожки продают в каждой булочной, но совсем не такие, как в России, — у нас они жаренные в масле. Хотя в японском есть слово "пирожки". А вот слова "щи" у нас нет и вообще про них никто не знает.
А русские рестораны работают?
— Да, они есть, хотя вот один недавно закрылся. 30 лет назад, когда я приехал на Хоккайдо, я посетил его. Там варили борщ без свеклы. Я сделал замечание: это же щи. Шеф–повар оправдался тем, что свекла недоступна, в Кусиро ее никто не выращивает.
На самом деле на горьком опыте я знаю, что свекла нравится не всем. По мнению американской журналистки, которая написала книгу про овощи, свекла на седьмом месте из овощей, которые не нравятся американцам: у нее специфический запах, некоторым кажется, что она пахнет землей. У меня тоже примерно каждый 10–й студент отказывается от борща, особенно часто — девушки.
Меняется ли интерес к России?
— Мне трудно сказать. Я стараюсь своих учеников увлечь любыми способами — не мытьем, так катаньем, и к языку интерес сохраняется, а вот к России…
В последние годы никто из наших студентов не выбирает учиться на Сахалине, хотя у нас есть программа обмена и я все время стараюсь вдохновить, что там все хорошо, русские очень любезные, щедрые, гостеприимные… Дело в том, что студенты вообще не хотят ехать за рубеж — по разным причинам.
На 3–м курсе они должны искать место будущей работы. Трудоустройство беспокоит их. Если они едут за границу, то пропускают свой шанс. Японские компании не принимают заявки извне, студенты должны находиться в Японии, каждая фирма приглашает желающих к себе на презентацию, и на ней надо быть — заочно никак нельзя. Поэтому многие стараются остаться в Японии, и лишь совсем немногие мечтают учиться вне ее, в том числе в России.
Легко найти работу?
— Хорошее, престижное место — трудно, особенно для периферийных вузов, а наш вуз в провинции, на самом востоке. Приемные комиссии компаний предпочитают студентов вузов Токио, Саппоро, независимо от фактических возможностей и талантов. В Корее все еще хуже: престижность вуза определяет все. Есть такая тенденция и у нас.
Нас в школе учат, что в Японии не принято менять работу…
— Да, это пожизненная система найма. Многие японцы служили всю жизнь в одной и той же компании. Сейчас молодые начали менять место работы, и некоторые компании жалуются, что они с трудом нашли талантливых студентов, а те через 2–3 года уходят. В Японии на новом месте начинают почти с нуля, но некоторые молодые и смелые не боятся. Хотя есть ограничения — по возрасту. Муниципалитеты принимают новых сотрудников до 26–36 лет, бывает по–разному. Исключение — эксперты. Например, врача могут взять на работу до 40 лет. Многие стараются оставаться на месте, потому что менять невыгодно, доходы уменьшаются. Если в 30 лет сменить место работы, то иногда компания учитывает возраст в зарплате, дает не начальную, а повыше, чтобы можно было больше отложить на пенсию. Но не везде так.
У нас большая проблема, что есть постоянные и временные работники, которые получают меньше и не имеют медстраховки. Их число растет, потому что компаниям так выгоднее, хотя люди работают десятки лет, каждый год обновляя контракт. Наше правительство старается по закону уменьшить число таких работников, но не слишком успешно.
Должности и профессии не имеют значения для пенсии, а вот общий размер зарплаты и продолжительность службы играют решающую роль при ее расчете. Правительство поощряет пенсионеров работать, хотя мест немного и зарплата меньше. При этом в Японии уход на пенсию обязателен: когда служащему исполняется 60 лет, он должен уйти. Для преподавателей университета это 65 лет, они считаются экспертами. Оставаться нельзя — это называется "вред стариков": они не хотят покинуть место и не дают молодым шанс.
Работать на своей работе дольше можно только в частных компаниях. Например, в своей собственной клинике врач может работать хоть всю жизнь. Но к очень старому человеку никто просто не пойдет лечиться.