Неорусский евростандарт в контексте Петербурга Достоевского, или Зачем охранять трещины в ступенях и выщербины на плитах.
Уже не первый месяц — или даже год — обсуждается проект нового крыла музея Достоевского в Кузнечном пер. Идея вроде бы и вполне сносная. Но количество вопросов несметное.
Первые — самые простые — о собственности на потенциально преподносимое здание и его содержании. Но представим, что они решены. А далее возникает вопрос с проектом.
Он, честно говоря, даже не лишен привлекательности. Современное, ясно читаемое здание с эффектной стеклянной вертикалью и исписанными рукой писателя плитами. Вероятно, архитектор Герасимов хочет реабилитироваться за все свои деяния. Из его последних работ это — лучшее, наряду с домом на Ковенском, тем, что рядом с костелом Лурдской Богоматери. Впрочем, там все тонко вписано и контекст отменный. Здесь иначе: на довольно грязной, полной народа улице у рынка появляется стильная конструкция. И вся улица тотально меняет привычный облик.
На место — как говорят сторонники проекта — курилки у Инжэкона, то есть маленького и вправду довольно жалкого скверика, приходит прозрачность стекла и дизайн. Радоваться или печалиться? Аргумент первый — это ведь музей Достоевского, и улица выглядит почти так же, как в его времена. Да, рынок другой, да и здания Инжэкона не было. Но атмосфера сохранилась, маленькие двухэтажные домики на одной стороне, рынок и торговцы — на другой и посередине. Надо всем — Владимирская церковь. Даже неприбранность подходит Достоевскому и его поэтике. Странные, подчас чумазые, чуть чумные люди. А что придет: лощеная гладь для хипстеров? Может быть, лучше потратить имеющиеся у фонда деньги и купить две–три, а может, и все четыре квартиры в доме, где жил Достоевский, и так дать возможность музею расшириться? Не спрашивайте, зачем это нужно и так придуманному (квартира воссозданная) музею. Давайте просто согласимся с тем, что там бесконечно пассионарный директор, она продолжает придумывать музей. И это здорово.
Предположим, все условия выполнены. И мы даже решились убрать колорит Достоевского с улицы, где он жил. Нам дороже большой активный музей, популяризатор творчества и личности великого писателя. Туда пойдут еще большие толпы туристов, и каждый американец сможет прикоснуться к святыне русской совестливой (и много согрешившей) духовности. Может, и в его душе что–то проснется. А мы повести почитаем.
Но остается последний пункт — кто дает эти деньги и что этими радетелями русской культуры сделано до того? Как все утверждают, последний девелоперский проект структур Андрея Якунина — Никольский рынок на Садовой. Ему не дали обрести купол над двором, реконструировали и открыли. Если вы проезжаете по улице, то все хорошо и прекрасно, здание стоит на месте, и даже силуэт не сильно поменялся. Но подойдите поближе и войдите под его аркады. Более ударное средство от ностальгии придумать сложно. Прежде там было обаяние старого здания — неровные, надтреснутые ступени, выщербленные старые каменные плиты пола, своды над аркадами. Теперь нет ничего. Буквально — ничего. Новые гранитные ступени. Ровные аккуратные плиты мощения галерей. Простейшие, по три положенные в ряд скругленные бетонные колоды перекрытия. Все новое, гранит как на свежеобработанных тротуарах в центре города, стены идеально ровные. Неорусский евростандарт. На самом деле это не Никольский рынок, а его муляж. Большой и на расстоянии даже довольно убедительный. Но все новое и к прошлому никакого отношения не имеет.
И это — главный аргумент. Мы хотим и Достоевского сделать таким же, с большим магазином сувениров в четверть рынка или музея. Тогда и качество проекта ничего не поменяет. Остается передевелопить самого Достоевского — "для туриков".
