Велосипедисты — самый серьезный в сегодняшней России класс (и я это тоже серьезно). Велосипедистов год от года прибывает. Велосипедисты — единственные, кто в России выдвигает требования государству, и государство нередко их выполняет. Государство в грош не ставит требования ни дальнобойщиков, ни пенсионеров, но с велосипедистами считается!
Им согласовывают велопарады. Участников несанкционированных покатушек не швыряют по "воронкам". Администрации всех значимых городов признают, что и велопарковки, и велопрокаты — вещи, которые следует развивать. Иногда даже делают велодорожки! Разумеется, российский велосипедист не имеет и сотой доли того, что имеет, например, велосипедист немецкий. Для нас в Северной столице пять имеющихся дорожек (и 16 планирующихся) — уже счастье. А в Германии, помимо велодорожек во всех городах (и деревнях), есть еще и 202 велошоссе. Длина — от 34 км (маршрут вдоль бранденбургской речки Панке) до 2 тыс. км (нижнерейнский маршрут). Это, разумеется, только главные велодороги, не считая тысяч местных "Моцарт–вег" и "Картоффель–штрассе", по которым автомобилям путь заказан.
Да, конечно, велосипедная Россия отстает от велосипедной Европы лет на семьдесят. Но фишка в том, что главный враг российского велосипедиста сегодня не государство, а общество — то есть другие россияне. Я знаю элитные дома, где есть все: и бассейны с противотоком, и автомобильные лифты. Но не знаю ни одного, где был бы укрытый велопаркинг (или, как у немцев, клетушки в подвалах): ни для девелоперов, ни для архитекторов велосипедистов не существует. Все велодорожки вдоль Фонтанки (я езжу по ним через день) заставлены запаркованными на них автомобилями. В Москве такого свинства меньше, там за это штрафуют, но Ксения Собчак, оплот и знамя европеизма в России, публично заявляет, что нужно быть идиотом, чтобы по Москве ездить на велосипеде. В этом пламенном союзе муз и спеси уж точно государство не виновато, так?
Скорее всего, дело в том, что русские средние и зажиточные классы, не успевшие толком насладиться сладкой жизнью, чувствуют исходящую от велосипедистов угрозу. Борьба за права меньшинств не всегда возможна по принципу win–win. Пологий пандус и просторный туалет для инвалидов ущемляют права здоровых тем, что перераспределяют не в их пользу бюджет. Европейский велорай построен на превращении в ад жизни автомобилистов, которые выдавлены из центров городов — и, кстати, с лона дикой природы.
Европейцы в этой схватке приняли рациональное решение: быть не сильными, а слабыми. Слабым быть выгодно. Отказываешься от "мерседеса" в пользу крошки–"смарта" — платишь меньше налогов, экономишь на бензине, страховке, парковке. Отказываешься и от "смарта" в пользу велосипеда — не платишь ни за что вообще, укрепляешь здоровье, наслаждаешься пикником на берегу озера. Вкладываешься в пандус в подъезде — страхуешься от проблем в старости, когда, возможно, сам сядешь в инвалидное кресло.
На милость к падшим ориентированы и социальная политика, и вся традиция иудеохристианской европейской культуры: своим богатством ты можешь наслаждаться, только если слабому помог.
У нас, повторяю, пока что главным европейцем в пользу велотранспорта выглядит государство. Но уже все, что окологосударственное, умывает руки. Могла бы, например, против автомобилей в пользу велосипедов высказаться и Православная церковь. Ну, не знаю, устроили бы хоругвеносный велопробег при активной поддержке казачества. Укоряли бы по пути тех, кто на велодорожках запаркован, а упорствующих не допускали бы до причастия. В конце концов, с кем бы сегодня был Христос — с автомобилистами или велосипедистами?! Но вот выглядываю в окно. Там Симеоновская церковь с ее гигантским, закатанным в плитку, наглухо запертым от людей двором. Там, во дворе, — несколько больших черных автомобилей. И ни одного велосипеда. Тоже, поди, чувствуют угрозу.
